Лицейская жизнь Пушкина. Группа авторов
идеею: это идея «байроновская», «лермонтовская», «некрасовская», но не «пушкинская» (Соч., IV, 138). Ну, конечно же. Что в этой «идее» пушкинского?
В свидетельство признания Пушкиным служебной роли искусства, кроме «Пророка», приводят еще его «Памятник». На одной стороне – «Пророк» и «Памятник», а на другой – весь Пушкин со всеми многочисленными его высказываниями и в стихах, и в прозаических статьях, и в письмах.
Рассмотрим еще «Памятник».
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Если бы спросить кого-нибудь незнающего: чье это стихотворение, кто из русских поэтов мог бы так говорить о себе? – то всякий бы ответил: Рылеев, Некрасов, Никитин, ну, Надсон, П. Якубович. И уж самым последним назвал бы Пушкина, разве только раньше Фета.
Чувства добрые я лирой пробуждал.
Чрезвычайно затруднительно указать, где именно Пушкин пробуждает «добрые» чувства. Существо его глубоко благородной поэзии вовсе не в специально-добрых» чувствах.
В мой жестокий век восславил я свободу.
Это в «Оде на вольность» и в «Кинжале»? Но ведь какой же это крохотный и не полноценный осколок в огромном пушкинском творчестве!
И милость к падшим призывал.
Если вы очень хорошо знаете Пушкина, то с некорым напряжением памяти вспомните: да, да! В «Стансах» Пушкин призывал Николая I оказать милость декабристам:
Семейным сходством будь же горд,
Во всем будь пращуру подобен;
Как он, неутомим и тверд,
И памятью, как он, незлобен.
И в этом Пушкин мог видеть существо своей поэзии, и в этом почитать свою заслугу!
Раньше четырехстишие это приводилось в качестве несомненнейшего доказательства приверженности Пушкина к тем «великим заветам», которые так характерны для русской литературы вообще. С.Я. Венгеров, напр., писал: «Сердито говорит Пушкин в одном из своих писем: «цель поэзии – поэзия». Но не говорит ли нам последний завет великого поэта, – его величественное стихотворение «Памятник» – о чем-то совсем ином? Какой другой можно из него сделать вывод, как не тот, что основная задача поэзии – возбуждение «чувств добрых»? {Соч. Пушкина, изд. Брокгауза-Ефрона, т. IV, 45.}.
Однако теперь приходится встречать все больше признаний, что в стихах этих нельзя видеть полной самооценки поэта. П.Н. Сакулин в известной своей обстоятельной работе о «Памятнике» полагает, что разбираемая строфа говорит о значении поэзии Пушкина «в глазах прежде всего ближайшего потомства» {«Пушкин», сборник первый. Изд. Общ. Люб. Росс. Слов М. 1924, стр. 60.}. В прениях по поводу этого доклада Н.Л. Бродский отмечал, что «всего Пушкина мы тут не можем видеть. Пушкин неизмеримо шире и глубже того образа, который нарисован в «Памятнике» (там оке, 260). Остроумно замечает Н.К. Пиксанов: «Термины, которыми определяет Пушкин