Книга Джунглей. Самая полная история Маугли. Редьярд Джозеф Киплинг
его собственного племени, – сказала про себя Багира, и вслух прибавила, обращаясь к Маугли:
– Пожалей мои ребра, Маленький Брат. Что это за танцы взад и вперед?
Маугли старался обратить на себя внимание Багиры, дергая ее за шерсть на плече и колотя ее ногами. Когда пантера и медведь стали его слушать, он закричал во весь голос:
– Таким образом, у меня будет собственная стая, и я стану весь день водить их между ветвями.
– Это еще что за новое безумие, маленький сновидец? – спросила Багира.
– И я буду бросать ветки и грязь в старого Балу, – продолжал Маугли. – Они обещали мне это. А?
– Буф, – громадная лапа Балу сбросила Маугли со спины Багиры, и мальчик, лежавший теперь между его огромными передними лапами, понял, что медведь сердится.
– Маугли, – сказал Балу, – ты разговаривал с Бандар-логом, с Обезьяньим Народом?
Маугли посмотрел на Багиру, желая видеть, не сердится ли также и пантера: ее глаза были жестки, как яшмовые камни.
– Ты был с серыми обезьянами, с существами без Закона, с поедателями всякой дряни. Это великий позор.
– Когда Балу ударил меня по голове, – сказал Маугли (он все еще лежал на спине), – я убежал; с деревьев соскочили серые обезьяны и пожалели меня. Никому больше не было до меня дела. – И мальчик слегка втянул ноздрями воздух.
– Жалость Обезьяньего Народа! – Балу фыркнул. – Молчание горного потока! Прохлада летнего солнца! А что дальше, человеческий детеныш?
– Потом… Потом обезьяны дали мне орехов и разных вкусных вещей и… и… отнесли меня на вершины деревьев, а там сказали, что по крови я их брат, что я отличаюсь от обезьян только отсутствием хвоста и что со временем я сделаюсь их вожаком.
– У них не бывает вожаков, – сказала Багира. – Они лгут и всегда лгали.
– Они обходились со мной очень ласково и звали меня опять к ним. Почему меня никогда не водили к Обезьяньему Народу? Серые обезьяны стоят, как я, на задних лапах, не дерутся жесткими лапами, а играют целый день. Пустите меня на деревья. Злой Балу, пусти меня наверх. Я опять поиграю с ними.
– Послушай, детеныш человека, – сказал медведь, и его голос прогремел, точно раскат грома в знойную ночь. – Я учил тебя Закону Джунглей, касающемуся всего нашего населения, за исключением Обезьяньего Народа, живущего среди ветвей. У них нет закона. Обезьяны – отверженные. У них нет собственного наречия; они пользуются украденными словами, которые подслушивают, когда подглядывают за нами, прячась в ветвях. У них не наши обычаи. Они живут без вожаков. У них нет памяти. Они хвастаются, болтают, уверяют, будто они великий народ, готовый совершать великие дела в джунглях, но падает орех, им делается смешно, и они все забывают. Мы, жители джунглей, не имеем с ними дела; не пьем там, где пьют обезьяны; не двигаемся по их дорогам; не охотимся там, где они охотятся; не умираем, где умирают они. Слыхал ли ты, чтобы я когда-нибудь до сегодняшнего дня говорил о Бандарлоге?
– Нет, – шепотом произнес Маугли, потому что теперь,