Небо цвета ее глаз. Диана Дубровская

      Добежав до конюшни, где она уже ждала меня, мы взяли коней; в момент, когда она разрешила помочь мне посадить ее на коня, я искал в ней любой недостаток, лишь бы только откинуть глупые мысли.

      Пусть может я даже найду родинку на ее теле, которую она будет тщательно от меня скрывать, и в ответ лишь скажет, что она ужасна. А я буду так же восхищаться ее нелепому стеснению, хотя до этого, мысленно и намеренно буду искать самый отвратительный изъян.

      Однако, будь такое на самом деле, эта ситуация сошла бы за фантастику или не произошла бы вовсе… Ведь Грейс никогда бы не посмела сказать, что в ней есть что-то, что повредило бы ее грациозность. У этой девушки была удивительная возможность, превращать то, что считают минусом, в нечто большее, чем прекрасное. Она горда настолько, что споры с ней не просто заканчивались моим поражением, но и поражением всех моих принципов, что делало меня невероятно слабым в своих глазах.

      «В будущем мы будем так же высмеивать светскую жизнь, к которой я так лицемерно стремлюсь. Я буду рассказывать ей смешные истории о нелепых случаях у себя за чаепитием, что случились в ее отсутствие. Жить мы будем где-нибудь в огромном доме, к которому ей наверняка не привыкать… и устраивать встречи по выходным с будущими друзьями. В гостиной стояло бы пианино, на котором я бы умел безупречно играть, а на стенах висели бы картины, что отображали всю истину искусства. И будем вспоминать, как жили здесь и ходили по свободным вечерам на деревенские праздники» – надолго забивалось в мою голову, перед тем как я начинал злиться на все.

      На себя, на нее, и на то, почему мы опять встретились? Ведь после одного вечера в дурмане я почти не думал о ней. После той ночи у костра, я ни с кем не виделся, не выходил из дома и продолжал пить, лишь бы не чувствовать, то трепещущее чувство в груди, что слишком быстро превращалось в камень, тянущий все больше меня на дно следующий бутылки.

      Меня преследовала навязчивая мысль о том, чтобы узнавать больше и больше о Грейс. Меня удивляло ее остроумие и временами вспыльчивый нрав. Она не позволяла никому бесправно лезть ей в душу, но сама того не замечая, раз и навсегда поселилась в моей.

      – Мы так и будем сидеть на этой крыше?

      – Тебе не нравится? – спросил я ее.

      – Нравится. Тут спокойно, и я первый раз провожаю закат на крыше разваливающейся конюшни с парнем не в костюме, – холодно смотря вдаль, без доли шутки сказала она.

      – Не хочешь сыграть в одну игру?

      – Джеймс, ты серьезно?

      – Ты загадываешь предложение и произносишь первые буквы слов, в нем. А я попытаюсь отгадать, – объясняю я правила игры своего детства.

      – Хорошо, – обдумала она. – «П»… «У»… «Д»…

      – М… – промычал я, забыв, как это сложно на самом деле.

      И после недолгих ошибочных ответов, она резко произнесла:

      – Пошли уже домой!

      – Грейс, мы не уйдем, пока я не отгадаю предложение, – сосредоточенный на игре, сказал я, на что она звонко рассмеялась.

      Я понял почему, только когда был уже дома.