Рукопись несбывшихся ожиданий. Убойная практика. Элтэнно. Хранимая Звездой
Милка, – замотал он головой, – нет. Не поеду я туда ни за что.
– Это тебе сейчас так видится, – обняла Саймона Мила и, прижимаясь к нему всем телом, ласково проговорила. – Ничего, к каникулам одумаешься. Отец ведь любил тебя, Саймон, крепко любил, а потому даже из могилы простит. Ты только навести его, надо это.
– Да к чему… – начал было друг с громким возмущением, но Мила приложила палец к его губам.
– Тс-с. Да к тому, что тебе сердце облегчить надо. И к тому, что зря ты себя неблагодарным сыном обзываешь. Неблагодарный сын – он бы уже ехал в Форкрест, ладошки в предвкушении завещания потирая. А ты другой. Другой ты, – уверенно сказала она, беря его крупные ладони в свои. – Да и вообще, завидую я тебе.
– Ты? Мне? – неподдельно удивился Саймон. – В чём же?
– А в том, что мне твоего горя не испытать. Тебе ведь больно от того, что ты свою родню любишь, и твоя родня о тебе вовсю печётся. А обо мне… Обо мне в этом мире заботиться некому.
Она поджала губы до узкой черты, чтобы не расплакаться. И нет, отнюдь не из-за отсутствия близких родственников у некой Милы Свон захотелось молодой женщине плакать. Она знала, что это имя чужое, что она живёт чужой судьбой, а потому далеко не впервые задумалась о том, что где-то есть у неё свои собственные мама и папа, а, быть может, даже братья, сёстры. Не иначе они скучают по ней, но она… она даже вспомнить их никак не может! Какие-то двое мерзавцев ради забавы и лёгкой наживы избили, изувечили её и напрочь лишили прошлого.
– О тебе есть кому заботиться, – прижал её к себе Саймон крепко-крепко и вдруг поцеловал – так, как и положено, в губы.
Не сказать, чтобы этот поцелуй был сладким. Оба они (и Мила, и Саймон) слишком погрузились в своё глубокое горе, чтобы почувствовать вкус радости. Но внезапно возникшая близость была им нужнее воздуха, а потому Мила, издав тихий стон, вскоре расслабилась в мужских объятиях. Её пальцы зарылись в волосы Саймона, вынуждая его продолжать и даже быть настойчивее. Его ладони начали жадно ласкать её тело и двигались всё активнее. Несмотря на прохладу осени, им вдруг сделалось жарко.
«Я хочу тебя», – так и хотели сорваться с языка Милы слова страсти, но, благодарение всем богам, они не прозвучали.
– Нет, – вдруг резко отстранился от неё Саймон. Взгляд его при этом был таков, как если бы он был одурманен или пьян.
– Что нет? – часто дыша, спросила Мила. Она действительно ещё не поняла, что всё ограничится несколькими жаркими поцелуями. Понимание этого только пробивалось в её сознание.
– Не будет ничего.
– Но почему? Ты разве не хочешь меня?
– Не хочу тебя? Милка, да как же ты не понимаешь? В этом-то и беда, что хочу, да так, что стоит мне хоть раз… – он замолчал, а тело его напряглось. Саймон с трудом сдерживал себя от того, чтобы вернуться к страсти. – Одного раза с тобой мне будет мало, а в академии глаза повсюду. От нашего декана правду не спрячешь, тебя отчислят, да ещё ославив на весь Вирград шлюхой из Оркреста. И вот так поступить с тобой? Мне? – он ненадолго