Тёмный день. Элла Чак

      На утреннюю летучку Максим заявился со стаканом кофе, внутри которого был энергетик и тридцать (ладно пятьдесят) грамм коньяка.

      Его аспирант Игорь подавал знаки руками, чтобы Максим Вадимович пригладил растрепавшиеся волосы.

      Максим уселся по правую руку от кресла, на котором восседал глав врач клиники профессор Власов.

      Претендентка на должность Максима, лишившаяся ее из-за вмешательств финансов матери Котова, помахала кистью руки у себя под носом, скривившись.

      – Не стыдно, Максим Батькович. Или Мамкович? – добавила она тише.

      Максим посмотрел на нее поверх стекол очков:

      – Пустырник. Еще один такой жест, и я переведу вас на должность поломойки.

      Тамара притихла, а Игорь обернулся на соседей по стульям: все ли услышали, как его руководитель отшивает их начальство.

      Максим пригладил волосы, обвёл взглядом коллег. Без него летучку не начинали. Таким было распоряжение Власова – не лезть под руку Котову.

      – Что, Максим Вадимович, – дернул плечом заведующий отделением, – бессонная ночь? Из-а Пчёлкиной Артемиды Зевсовны?

      Один из новеньких аспирантов не сдержался, хихикнув:

      – Жесть… вот это имя!

      – Не жесть, – строго посмотрел заведующий, бросив взгляд поверх линз – половинок, – а мифы древней Греции. Зевс с любовницей титаншей Лето родили близнецов: Аполлона и Артемиду. Наши с вами современники Пчелкины родили однояйцевых девочек, ну и недолго думая назвали близнецов – Аполлония и Артемида. Чтобы отчество у них было Зевсовны.

      – Ясно. Спасибо. Простите… – покраснел студент.

      Покряхтев, Власов продолжил:

      – Ну, что мы имеем. Артемида Зевсовна Пчёлкина, восемнадцать лет, диагноз не уточнён. Наблюдаются необоснованные обмороки с последующей амнезией, – положил перед собой карту профессор, – вчера поступила с очередным приступом, механика не изучена. Хоть ей и занимается уже целый год староста вашего класса, – покосился он на Котова, – расскажите, как влияет на Пчёлкину Ганнонет, Максим Вадимович?

      Глотнув свой коньячный пустырник, Максим ответил:

      – Ганнонет не работает.

      – Что?! – возмутился Власов, – невозможно! У других…

      – Каких других? – парировал Максим. – Таких диагнозов в стране не зафиксировано. Но! – призывал Максим коллег к спокойствию, – я знаю, почему он не работает.

      – Просветите! – швырнул ручки Власов на папку с записями.

      Карандаш Котова колотился о титульный лист карты Пчёлкиной, оставляя россыпь веснушек. Только ими близняшки и отличались. Скулы и нос Лоны были усыпаны рыжей россыпью солнечных зайчиков, когда как коже Тёмы досталась всего одна единственная.

      – Дозировка, – повернулся к профессору Максим. – Требуется увеличить дозировку. Втрое.

      – Вы