Моя любимая ведьма. Влад Миров
рад, что девушка вновь рядом. Мне она уже очень нравилась, причем, в любом виде.
– Ну, Славка! Постаралась нынче… – осмотрев внучку, похвалил дед.
– Тогда, сразу идем в ту комнату? Да, деда?
– Идем, уж… – таинственно переглянулись дедушка и внучка.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж, там Славяна повела нас через еще один просторный холл, налево. Остановившись перед дверью, одной из комнат, закрытой на висячий замок. Дедушка отомкнул замок, раскрыл дверь, поясняя:
– Эта комната, единственная осталась целой от настоящей усадьбы, как и часть здания в этой половине. И пожар ее не повредил, и время не разрушило. Конечно, мы приложили немало усилий, чтобы уберечь ее от разрушений, но все же, хранит ее какая-то другая сила! Заходи. Славка, свет включай.
Славяна заскочила в комнату первой, сразу включая яркое освещение, хотя светло было и с улицы. Я в недоумении, за ней. Слишком уж они обои напустили на себя таинственности, да еще и мистики попытались добавить. Комната, оказалась абсолютно пустой, без мебели. Часть стен закрашены, свежей светлой краской, а вот та, что напротив окна, темно-серая, как будто грязная, или потемневшая от времени. Но не вся…
– О, боже! Это… – я не знал, как выразить свое великое удивление – посередине стены обнаружилась огромная картина во весь человеческий рост, изображающую портрет красивой, очень юной девушки, в роскошном голубом платье, с глубоким вырезом. Точнее, картиной она не была, а была нарисована прямо на стене, как фреска. – Это же чудо, какое-то!
Работа неизвестного художника была превосходна, как и сама девушка. И не смотря, что вокруг темная потрескавшаяся штукатурка, само полотно картины имела всего лишь мелкие трещинки, не портившие изображение. Я невольно отступил назад, чтобы лучше разглядеть всю фреску.
Глубокий вырез легкого платья полностью оголял нежные плечи девушки, и чуть заметную ложбинку в начале подъема высокой пышной груди, подчеркнутой туго подтянутым широким поясом чуть более темной ткани, на тонкой талии. Поднятые, и собранные сзади каштановые волосы, открыли тонкую, хрупкую шею, удерживающую очень милое юное личико, с выразительными карими глазами и скромной улыбкой. Вокруг овала лица, вились пышные завитушки волос, сползающие с пробора на голове. А волосы сзади, собраны в какой-то сложный узел, и перехвачены опять же голубым бантом. И это все увиденное, так похоже на то, что я видел совсем недавно! И совсем рядом…
Я обернулся на Славяну, стоящую чуть в стороне, и смотрящую на меня с улыбкой. Она уже скинула с плеч платок, показывая, что платье у нее с таким же глубоким вырезом. А прическа – почти точная копия прически девушки на портрете, и тоже, появился голубой бант. Но не только подробное копирование одеяния девушки, делало их очень похожими. Я был уверен, что художник писавший портрет, видел натуру именно Славяны. Но как?
Я снова смотрел портрет, смотрел на Славку, разглядывая малейшие детали. Заметил, что брови живой девушки потоньше,