Золотой тупик II – III. Игорь Иванович Бахтин
стремительное удорожание хлеба. Одна по-боевому настроенная бабулька громко возмущалась:
– Гнать этих демократов вместе с Ельциным поганою метлой! Вчера по радио сказали, что хлеб к концу года будет стоить 50 рублёв. Пятьдесят, с ума сойти! Ну, гады!
Другая старушка, вытирая слезящиеся глаза, охала и подпевала революционерке старческим фальцетом:
– К стенке их. А что ужо по пятьдесят-то? Пущай по тыще ставят сразу, оглоеды бессовестные. Проверят пусть, выдержим али загнёмся.
Эдди тронул её за плечо и успокоил надёжным антидепрессантом пожилых людей:
– Бог с ней тыщей-то, войны бы не было, так ведь, мать?
Проверенный седативный тезис мгновенно успокоил старушек. Революционерки быстро закивали головами:
– И то правда, сынок. Не дай Бог нам ещё и войны!
Очередь была и за сахаром с автолавки. Здесь возникали более радикальные суждения в связи высокой ценой, включая пожелания сажать на кол ельцинскую клику, расстрелять, как Чаушеску двух стигматных могильщиков страны: Горбачёва с отметиной на лысине и беспалого уральского алкаша.
«Чем длиннее очередь и выше цены, тем крамольней лозунги рождаются в ней. Но до ленинского: «Вчера было рано, завтра будет поздно, власть надо брать сегодня», далеко – плод ещё не созрел, – пробормотал Эдди, останавливаясь рядом с рыжим гитаристом. Тот играл сложнейшую мелодию Пако Де Люсии «Entre dos aguas», у него неплохо выходило. Эдди бросил в футляр крупную купюру, восхищённо хлопнул гитариста по плечу: «Откуда у хлопца испанская грусть?»
В самой гуще рынка свечой торчала долговязая фигура Юрия Шнайдера. Он стоял со скорбным выражением на лице с блоком сигарет «Магна» в руке, с ненавистью поглядывая на соседей, весёлых парней, торгующих из машины пахучим товаром: дезодорантами, парфюмерией и косметикой. У них шла бойкая торговля. Женщин, однако, в шумной очереди не было, – к продавцам теснилась толпа мужчин.
Эдди заинтересованно подошёл ближе. Взмыленные продавцы не успевали открывать новые коробки, товар рвали из рук и это был одеколон «Тройной». Народ затаривал сумки, рюкзаки. Один мужичок, вырвавшись из толпы, тут же скрутил крышку бутылька и заглотил пахучее содержимое.
– Тройное удовольствие для печени, – передёрнул плечами Эдди, подошёл к Юрию и хлопнул по спине.
– Юрий, у вас вид человека, размышляющего о самоубийстве. Перешли на сигареты? А как же предметы гигиены?
Вздрогнув, Юрий повернулся и кисло улыбнулся.
– Здравствуйте, Эдуард Богданович. Пролетел, еле сбагрил. Продал дешевле, чем покупал. Купите сигареты, для вас по старой дружбе по полташке.
– Почему же мне по полташке? Старая дружба дорожает, как картины гениев? У всех по сорок и даже по тридцать пять кое у кого.
– Да у меня же свежие, только из Москвы, – пыхнули добрым светом жёлтые глаза Юрия.
– Из травы с московских газонов? – хмыкнул Эдди. – Давайте блок.
Юрий быстро глянул деньги на свет, отдал блок и достал из рюкзака новый.