Академия читателя. Опыт осмысления теории и методологии литературно-читательского процесса. Эдуард Николаевич Сокол-Номоконов
эпоха, как мы знаем, завершается утверждением в Европе христианства. Крушение античной культуры связано с гибелью Древнего Рима, последовавшей за реформами императора Константина и расколом христианской церкви. Этот период насчитывает шесть веков раннего Средневековья. Христианство дает нам новую парадигму христианского гуманизма, частично заимствованную в религии древних иудеев, а частично воссозданную в Новом Завете. Если ветхозаветные скрижали предопределяют недопустимость убийства как первый гуманистический идеал жизни человека, то учение Христа формирует новое представление о ценности вечной человеческой жизни до и после его смерти.
Появление христианской религиозной литературы создает нравственное вероучение на примерах земной жизни самого Христа и его последователей, в образах апостолов и святых. Появление особой общественной культуры подвижничества создает огромное количество примеров человеческого бытия, посвященного достижению божественных предначертаний. Все эти жития образуют смешанную тео- и антропоцентричную литературу. Культурное влияние на общественную мораль христианской литературы трудно переоценить. Вместе с тем наблюдается глубочайший разрыв между ее содержанием и общественной практикой. Реальная жизнь людей, поведение государей и даже поступки отцов церкви дают нам множество примеров отступления от христианского гуманизма. Кроме того, все еще велико влияние уходящей античной культуры23.
Продвижение христианства сопровождается, с одной стороны, конкуренцией между его Западной и Восточной церквями, а с другой стороны, событиями, связанными с завоеванием Рима сначала гуннами и вандалами, а затем вестготами и остготами. Конечная победа христианства достигается абсолютно негуманными способами, и божественный завет «не убий» сведен до уровня удаленного в неопределенную перспективу целеполагания раннехристианского общества.
Раннехристианский гуманизм создает свой вклад в центральное ядро литературного процесса. Он (вслед за античной мифологией) утверждает конечность земной человеческой жизни в форме естественного перехода к жизни вечной, духовной. Это налагает определенные моральные ограничения на образ земной жизни, фактически формирует новую жизненную парадигму европейского человека.
В его центре теистическая концепция любви человека к Богу, которая низвергает с пьедестала античную теоцентристскую концепцию страха перед божественным мщением. Вместе с тем христианство порождает невиданную до сего времени гуманистическую идею любви Бога к человеку. Человек не просто высшее творение Бога, человек и его спасение – смысл божественного бытия в его земной жизни и мученической смерти. Возникают новые смыслы. Бог жертвует самым дорогим – своей земной жизнью – во имя прощения и спасения человечества.
Так в Европе проходит первое тысячелетие от Рождества Христова.
Может быть, иллюстрацией этого феномена является творчество христианского защитника из Карфагена Блоссия Эмилия Драконция, который во времена правления короля остготов Теодориха с одинаковым успехом отдается в своем творчестве христианской апологии и поэмам на тему античной мифологии. Независимо от того, проецирует ли Драконций поведение своих мифологических персонажей на моральные установления своего времени, он все равно выступает проводником антигуманной культуры античности.