Интимный дневник Мадам. Любовь Лесова
костюме и, размахивая такого же цвета сумочкой, устремилась в больничный холл.
– Выходит, только мать приехала…, – не умолкали комментарии.
Сосредоточенное бледное лицо, очень напоминающее Вероникино, неумолимо приближалось. Казалось, что женщина смотрит прямо ему в глаза. В голове лихорадочно пронеслось: «Надежда… Надежда Ивановна? Нет! Надежда Николаевна! Что это он путает? ».
– Надежда Николаевна! Я Тимофей. Здравствуйте! Вероника позавчера вам рассказывала про меня.
– Тимофей. Я только что с самолета. Мне прежде всего нужно узнать, что с моей дочерью.
– Конечно, конечно. Я с Вами, – и он поспешил вслед за ней. Надежду Николаевну принял заместитель главного врача. Она вошла в его кабинет, а расстроенный Тимофей остался сидеть в кресле приемной напротив секретаря.
«Только бы Надежда Николаевна рассказала ему, что происходит, как сейчас дела у Вероники», – он со стоном откинулся в кресле.
– Вам нехорошо? – сухощавая немолодая секретарша протянула ему стакан с ледяной водой. От воды стало немного легче, но сердце по-прежнему сжимала тревога за близкого человека.
Надежды Николаевны не было достаточно долго. Наконец она появилась, сосредоточенная и бледная, в сопровождении хозяина кабинета. Вскочивший Тимофей услышал окончание его фразы: «… нарушаем, но увидите ее, раз пришла в сознание». Тимофей, на которого не обратили внимания, шел за ними по каким-то коридорам и переходам. Все остановились перед наглухо закрытой дверью с надписью вверху «Реанимация». На требовательный звонок замглавного дверь немедленно открыли. Тимофей шагнул в отделение вслед за идущими. Но доктор, который, оказывается, его заметил, резко повернулся и жестко сказал: «Не положено». Тимофей в изнеможении опустился на корточки прямо у захлопнувшейся двери.
Пришла в сознание! Как много ему нужно ей сказать! Он даже и не подозревал, что будет думать постоянно только о Веронике. Не ожидал, как она ему дорога. Он сидел, прислонившись спиной к стене, и тупо разглядывал лестницу и окно напротив. Вдруг внизу хлопнула дверь, раздались шаги и голоса. Тимофей через силу поднялся и прислонился к стене. Несколько врачей, окинув его недоуменными взглядами, вошли в заветную дверь. Как долго будет длиться эта изнуряющая неизвестность?!
Веронике почему-то было легко и покойно на душе. Она с умиротворением разглядывала залитые солнцем приборы в палате. Перевела взгляд на свои руки, опутанные трубочками и датчиками, осторожно пошевелила рукой. Неожиданно дверь распахнулась, вошли мама в белом халате и несколько врачей.
– Доченька, как у тебя дела? – родной голос окончательно привел ее в чувство. Хотелось ответить как обычно, но голоса не было, даже губы не получилось разжать. Видя, как пугается ее мать, она попыталась улыбнуться в ответ.
– Надежда Николаевна! Она очень слаба, – и врачи попытались ее увести.
– Что с ней? – беспомощно вглядывалась в лица Надежда Николаевна.
– Пойдемте, вместе обсудим причины ее состояния, –