Хмурый Ленинград. Руслан Георгиевич Илаев
не принято, вот и подыскиваешь себе друзей одного возраста для вечерних посиделок. Теперь – о форме одежды на корабле. Выходили из Севастополя в ноябре одетыми в шинели, на голове – пилотки черные. Но когда пришли в Средиземное море – жара тридцать градусов, нас сразу переодели в форму одежды «тропическая»: синяя безрукавка, синие брюки и синее кепи с длинным выдающимся козырьком. У личного состава аналогичная форма, но вместо брюк – шорты. Офицерам шорты носить не разрешалось. На ногах – черные тапочки на толстой подошве с выбитыми дырками на тыльной стороне.
Как–то раз один из штабных адмиралов решил искупаться за бортом. Для него повесили штормтрап, чтобы он опускался и взбирался по нему. Мы наблюдали за ним с борта – мокрые и потные от зноя, идущего из пустыни Сахары, а этот адмирал плавал на наших глазах, да еще с кубинской сигарой в зубах. Мы молча стояли и завидовали. Он это заметил, и, вызвав дежурного по кораблю, через него передал командиру корабля свое разрешение – плавать шести офицерам и мичманам вместе с ним. Мне повезло, я в эту шестерку попал. Мгновенно скинув свое синее облачение, я махнул с борта в воду, но нырнул так, чтобы не обрызгать адмирала, он ведь продолжал курить сигару. Тридцать минут мы резвились в соленной воде Средиземного моря. Чтобы размять мышцы, я начал плавать дистанционно, как в бассейне – двадцать пять метров туда и обратно, постепенно наращивая скорость. Адмирал к тому времени поднялся на борт по штормтрапу. И когда я в очередной раз отплыл от корабля, мой слух вдруг уловил тревожный крик с корабля: «Акула!». Я находился в тот момент на большем удалении, чем кто- либо из плавающих. Все ринулись к штормтрапу, активно загребая руками и ногами, ибо страх перед этим хищником очень велик. Мы ведь часто рассматривали их с борта корабля, отмечая, что некоторые экземпляры достигали от трех до четырех метров в длину, а весом могли быть и до трехсот килограмм. Мне повезло меньше, чем остальным, ибо я находился дальше всех от спасительного борта. Но произошло чудо- «и пошел я по воде, аки по суху», но не пошел, а скорее побежал- поплыл. Пришел в себя я только на борту корабля. Под ногтями у меня были чужие волосы, содранные остатки кожи. Не знаю, как, но на корабль по штормтрапу я взобрался первым, не обращая внимание на законы Ньютона о сопротивлении тел, гравитацию и жалобные крики офицеров и мичманов. Вдруг ясно слышу, смеющийся голос этого корабельного офицера:
– Ребята, я ведь пошутил…
До сих пор не пойму, мощный выброс адреналина или обостренный инстинкт самосохранения повлияли на мое следующее действие. Пальцы правой руки намертво сдавили его шею, пальцы левой руки сделали то же самое с его правым бедром. Не знаю, откуда взялись силы, но подняв его тело над головой, через мгновение выбросил его за борт… Этот случай на корабле никем более не обсуждался, его просто приказали забыть. По – разному проходили наши будни.
Каждый вечер, с двадцати до двадцати двух часов, заместителем по политической части капитаном третьего