Игра на вылет. Холли Брикс
летел пронзительный визг и следом нецензурная брань.
– Джин, господи! Ты жива?!
Неудивительно, что все фанаты перестали наблюдать за вялой игрой на льду, а тут же обратили внимание на кричавшую девушку. Блондинка стояла у бортика и прикрывала рот рукой от шока. Это что еще за представление?
Ее подруга, вероятно, провалив тест на ловкость, а заодно и на удачу, упала за ограждение. Скорее всего, кто-то из организаторов забыл закрыть щеколду, а ответственный за охрану человек отлучился в ближайшую курилку, чтобы не скучать за просмотром «ожесточенной» игры «Гризли» против «Волков». Как итог, неудачница распласталась на льду, а сок, который был у нее в руке, ярко-алыми брызгами, напоминающими кровь, украсил все вокруг. Красиво. Жутко. Все смотрели на нее и не знали, что делать. Я махнул рукой Маттео, он лишь пожал плечами. Ладно. Хоть чем-то развлеку себя.
– Вставай, Джин, – зову я ее.
Нетрудно запомнить имя человека, если оно прозвучало громче рекламы пепси. Мне хочется поднять ее, но камеры, словно ружья, уставились на меня. Позволю себе чуть больше и получу еще пару сотен лестных заголовков в газетах.
Она застонала, и я потерял терпение. Меня нельзя назвать нетерпеливым, но скучная игра доконала. Я поднимаю ее аккуратно, как только могу. Надеюсь, она не переломала себе ребра и не оставила на льду зубы. Я почувствовал стойкий запах вишни. А где все эти напитки-клише: какао, чай и кофе?
– Я бы посоветовал тебе приложить лед к носу, но… – я усмехнулся, вообразив себя комиком, не иначе, – но ты уже знатно приложилась.
– Да ты тоже, по ходу, травмированный, и не раз.
Она вырвала руку из моей хватки и запрокинула голову назад. Разбила нос. Повезло. Могла бы уйти отсюда с орлиным клювом. Я бы разозлился, но гнусавый голос, белая футболка с надписью «День без стирки» – своеобразный анекдот, поэтому я покачал головой и растянул губы в издевательской улыбке.
– Так что, Джин, идешь на ворота или пока у бортика поту…
Не успеваю я договорить, как остатки сока из бутылки застилают мне красной пеленой глаза. От неожиданности я не нашел что ответить, а потому разразился отборным матом и проклятиями. Снял перчатку и попытался вытереть лицо. Клюшка упала рядом. Я поднял голову в поиске мерзавки. А она уже с другой стороны бортиков показывала мне средний палец, пока охрана уводила ее куда-то в сторону.
– Мудак!
– Больная на голову! – ответил ей я.
Маттео подъезжает ко мне и кладет руку на плечо, присвистнув. Я рыкнул на него и поднял клюшку, закрывая шлем. Стоило оставить эту сумасшедшую на льду. Глядишь, поостыла бы.
– Ой, посмотрите, нашего самца только что высмеяли на глазах тридцати тысяч свидетелей, – подшучивал Маттео.
Иногда мне хочется выбить последние три его зуба. Но, вопреки желанию придушить своего тиммейта, я оглянулся на трибуны в поиске этой Джин. Нужно завершить игру, дать Маттео по морде и сходить расслабиться в бар. Эти товарищеские матчи никогда мне не нравились. Может, потому что у меня нет друзей.
Уже через пару часов я понял, что день решил меня окончательно добить. Расслабиться в баре означало для меня посидеть в ВИП-зоне с бокалом виски, понаблюдать за придурковатой «золотой молодежью», возможно, найти компанию на ночь в виде какой-нибудь красотки и забыться в сексе. Вместо этого ребята повели меня праздновать победу в товарищеском матче то ли в недо-клуб, то ли в пере-бар. Без понятия, как назвать это место с громкой музыкой и ослепляющим светом, но без танцпола. Взяли худшее в этом мире и слепили химеру. Я решил подождать, пока парни напьются, и покинуть заведение не прощаясь. Прошел год, как меня «выкупили», а я до сих пор скалюсь на них.
Правда, когда они не смотрят.
Родители учили меня, что улыбаться необходимо. Незнакомцам, друзьям, начальникам и подчиненным, не важно. Они переехали из Кореи в Канаду по обмену и, насмотревшись фильмов, считали, что корейцев, да и азиатов в целом, все ненавидели. Да, меня назвали Теодор только для того, чтобы в списках на поступление или на работе во мне не видели корейца. Реальность ошеломила родителей. В Канаде все плевать хотели на то, кто ты и что ты. Не высовывайся, будь дружелюбным, и остальные даже не посмотрят в твою сторону. И, о господь, двух моих сестер назвали Ми Сон и Хана. А роль корейца по имени Теодор Хишин досталась мне. Еще и с фамилией намудрили… Хи должно было быть моим вторым именем. Ай, ладно! Сколько можно об этом думать? У нас в команде два черных парня, один новенький и молчаливый японец, стереотип на стереотипе, остальные канадцы. Многие думали, что мы с японцем друзья, но они не знали, что я даже не в курсе, как произносится его имя.
– Тео, ты превратился в восковую фигуру? Или сдох?
Ко мне обратился единственный человек, который приблизился к статусу «друга» за этот год. Через пару-тройку десятков лет и я, вероятно, смогу назвать его «товарищ». Этого громилу звали Коул. Маттео ненавидел Коула. Маттео завидовал Коулу. Оно и неудивительно, несмотря на крепкое телосложение и высокий рост, он оставался быстрым, ловким, а главное, умным игроком. Капитан,