Первый советник короля. Борис Давыдов
и обиделся, государь! Да только стерпит, деваться-то ему некуда. Не в подданство же к турецкому султану проситься! – Астафьев позволил себе рассмеяться – разумеется, сдержанно, как и подобало в присутствии помазанника Божьего.
Царь, не сдержавшись, тоже прыснул со смеху, деликатно прикрыв рот ладонью.
Глава 2
– Ведь дождутся, что попрошусь под протекцию повелителя Блистательной Порты! – сурово сдвинув брови, проворчал Хмельницкий.
У генерального писаря чуть не выпало перо из руки. Выговский растерянно захлопал округлившимися глазами, гадая: то ли гетман шутит, то ли ему просто померещилось… А главное, как ему отреагировать?!
– Э-э-э… – протянул он, лихорадочно перебирая в голове разные варианты. Но на ум, как назло, приходила какая-то совсем уж невообразимая нелепица. Неужели пан гетман решил перейти в магометанство?! Это же страшно даже подумать, как поведет себя войско и народ! Такое начнется, что прошедшая смута покажется детской шалостью!
– Да не надо пучить глаза, Иване! – досадливо махнул рукой Богдан. – Прямо как у рака сделались… То лишь на самый крайний случай, если помощи ни от русского государя, ни от шведского короля не дождусь.
– Под протекцию к нечестивым туркам! – чуть не простонал побледневший Выговский.
– Иной раз бывает так, что и под протекцию самого сатаны пойдешь… – вздохнул Хмельницкий и тут же поспешно перекрестился, шепча: «Свят, свят!». – Ежели к стене припрут, а выхода нету, то нужен хоть какой-то покровитель и защитник. Султан хоть и магометанин, а человек разумный, выгоду свою блюдет. Да и кто откажется заполучить такой лакомый кусок, как наша земля? Пусть и не в полновластное пользование, а с оговорками.
Генеральный писарь со стоном стиснул виски. Перо все-таки выскользнуло из пальцев, упало на лист, украсив его россыпью мелких клякс, но Выговский даже не заметил этого.
– Пане гетмане… Но как же… Все войско на дыбы встанет! А что сделает поспольство[2] – боязно даже подумать! И что будет с верой нашей… Господи помилуй!
Хмельницкий улыбнулся.
– Не бойся, я уже много раз о сем думал и все просчитал. Султан будет править нами лишь для вида. Вытребую, чтобы православие никакого урона не понесло – раз. Чтобы на всех важных постах были только мои люди – два. Чтобы налоги и подати стали меньше, чем при старых порядках, – три. Чтобы я имел право отправлять послов к иноземным государям и вести с ними переписку – четыре…
– Неужто твоя гетманская милость верит, что султан согласится на такие условия? – не выдержав, перебил Выговский.
– Не согласится – не видать ему вилайета[3] Украйны как своих ушей, – отрезал Хмельницкий. – Ты вот что, Иване… Приди-ка в себя, а то вид – краше в гроб кладут! Еще раз говорю: то лишь на самый крайний случай. Бог даст, до такого не дойдет… И никому ни полслова! Повторяю: никому! Даже Тимошу.
Генеральный писарь усердно закивал, осенил себя крестным знамением.
– Покуда
Люди среднего достатка в городах и селах Речи Посполитой, букв. «простолюдины».
Административно-территориальная единица в Османской империи.