Лабиринт чародея. Вымыслы, грезы и химеры. Кларк Эштон Смит
которые столь таинственно намекал? Надеюсь, на сей раз ты действительно заслужил свое жалованье.
– Я совершил невероятное открытие, – ответил я. – Настоящий эликсир алхимиков – источник вечной жизни и энергии.
Застигнутый врасплох, он бросил на меня недоверчивый взгляд.
– Лжешь, – сказал он, – или сам себя обманываешь. Всем известно еще со времен Темных веков, что с научной точки зрения подобное невозможно.
– Может, кто-то и лжет, – язвительно бросил я в ответ, – но мы еще посмотрим, лгу ли я. Вот этот мерный стакан на столе наполнен тем самым эликсиром.
Трилт уставился на указанный мною сосуд.
– Похоже на гренадин, – довольно проницательно заметил он.
– Да, сходство есть, даже цвет такой же, – кивнул я. – Но это снадобье означает бессмертие для любого, кто осмелится его выпить, а также неистощимое наслаждение и свободу от всяческой пресыщенности и усталости. Вечная жизнь и радость.
Он жадно слушал меня.
– Ты сам пробовал?
– Да, я с ним экспериментировал, – ответил я.
Он бросил на меня презрительный взгляд:
– То-то я смотрю, ты сегодня такой живчик – совсем на себя не похож: обычно ты нытик и постоянно куксишься. Во всяком случае, снадобье тебя не прикончило. Пожалуй, я тоже попробую. Это может стать хорошим коммерческим предложением, если хотя бы десятая доля того, о чем ты говоришь, – правда. Назовем его «Эликсир Трилта».
– Да, – медленно повторил я. – «Эликсир Трилта».
Он взял стакан и поднес к губам.
– Гарантируешь результат? – спросил он.
– Результат будет таким, какого только можно пожелать, – пообещал я, глядя ему в глаза и улыбаясь с иронией, которой ему было не дано постичь.
Он одним глотком осушил стакан. Яд подействовал мгновенно, в точности как я и рассчитывал. Трилт пошатнулся, словно от внезапного сокрушительного удара; пустой сосуд выпал из его пальцев и разбился вдребезги; ноги у Трилта подогнулись, он свалился на пол между заставленными химической посудой лабораторными столами и застыл. Лицо его побагровело и исказилось, дыхание стало хриплым и тяжелым, как при болезни, симптомы которой я решил симулировать. Глаза его широко раскрылись – ужасающе распахнулись, – но веки даже не вздрагивали.
Ликуя в душе, я хладнокровно собрал осколки разбитого стакана и бросил их в маленькую нагревательную печь у стены. Затем, вернувшись к упавшему, беспомощному Трилту, я позволил себе роскошь позлорадствовать над невыразимым ужасом, читавшимся в его парализованном взгляде. Зная, что он все слышит и понимает, я рассказал ему, что я с ним сделал, и перечислил все не забытые мною обиды, которые, полагал он, я сносил столь безвольно.
Затем, желая добавить ему мучений, я подчеркнул, что яд невозможно обнаружить, и поиздевался над его глупостью, заставившей выпить мнимый эликсир. Незаметно прошел час – время, что я отвел на полное всасывание яда и смерть жертвы.