Лабиринт чародея. Вымыслы, грезы и химеры. Кларк Эштон Смит
непостижимо изменились и плавали теперь в кармазинном воздухе, словно чудовищные рыбы в дьявольском море. Инстинктивно Саркис отпрянул: эти ужасающие образины пугали его.
Он понял, что стоит на прихотливо изукрашенном мозаичном полу, который по кругу загибается вверх, как гигантское блюдце, и переходит в плавно изогнутые стены, лишенные окон и крыши. У загадочного механизма крыши тоже не было, и с ним что-то происходило. Очень медленно, подобно затухающим огненным языкам, прутья и ячейки погрузились в маленькие круговые отверстия в полу.
Башню венчали багряные небеса, через круглую дыру вверху изливавшие густой тяжелый свет. Материал стен – то ли камень, то ли металл, то ли вообще неизвестное на Земле вещество – блистал жидким рубином и текучей киноварью.
Саркис осознал, что воздух, которым он дышит, хоть и содержит достаточно кислорода, но до неприятности насыщен и как будто забивает легкие. А попытавшись шевельнуться, землянин почувствовал неимоверную тяжесть, словно оказался на гигантской планете с совершенно другой силой притяжения.
Саркис не имел ни малейшего представления, куда он угодил и как сюда попал. Как художник, он лелеял свою тягу к сверхъестественному, неземному, но подобная болезненная и всецелая отчужденность от всего знакомого ему и не снилась. Более того, он не предвидел, каким потрясением окажется для человеческой нервной системы путешествие в иные миры. Вскоре к физическому дискомфорту добавились визуальные мучения: страшный свет тревожил, жестоко растравлял чувства и в то же время давил, душил.
В башню без крыши начали прибывать многочисленные существа, похожие на его спутников: они неторопливо спускались прямо сверху или вплывали в низенькие дверцы. Вокруг собралась целая толпа, и вот уже Саркиса повлекли к выходу, осторожно дергая за руки и за ноги усиками и конечностями-лентами. От этих прикосновений в нем пробудился необъяснимый ужас, он ощутил себя насмерть перепуганным ребенком, что страшится ночных теней. Беспрестанное гудение наводило на мысль о рое гнусных вредоносных насекомых.
Снаружи Саркис погрузился в море света, в котором трудно было различить окружающий пейзаж. Почти прямо над головой ослепительно сияла клякса огромного солнца. Сонм уродливых созданий, которых вмиг стало гораздо больше, увлек его вниз по голому, без единой травинки, склону, чье подножие терялось в багряном потоке.
С каждым мгновением Саркиса все больше терзал невыразимый недуг, страшная смесь смятения, раздражения и депрессии, усиливаемая всеми органами чувств. Он пытался вспомнить, как именно переместился с Земли, уверял себя, что всему происходящему есть какое-то естественное объяснение. Напоминал себе, что существа, чье приглашение он принял, дружелюбны и не желают ему зла. Но все эти мысли не в силах были успокоить взбудораженные нервы, остро реагирующие на загадочные вибрации, к которым совершенно не был приспособлен человеческий организм.
Мучения обострялись. Давила повышенная сила тяжести;