Требуются доказательства. Бренна земная плоть (сборник). Николас Блейк
максимально усилить свои дурные предчувствия, выписывая затейливые фигуры на тонком льду, который, как можно было услышать, уже начинал потрескивать под ногами. Карандаш. Много ли на самом деле известно суперинтенданту? Возможно ли, что совсем никто не видел их с Геро в стогу сена? В тот день им казалось, что все спокойно, все невинно. Тогда их было лишь двое в мире, а теперь этот мир нависает над ними, как над взрослеющими детьми, и уж виден конец невинности. «Плата за грех – смерть», – мелькнула у него в уме безжалостная, фатальная строка. Майкл нетерпеливо потряс головой. Конечно, надо избавляться от этих старомодных предрассудков. Так нет, они словно берут и берут жизнь взаймы. Он вспомнил полушутливые слова Найджела: «Мы не рождены быть счастливыми. В какой-то момент начинает казаться, что избавился от всех бед, но тут они снова на тебя наваливаются». Ладно, хоть Геро он должен уберечь от всего этого. Любовь у них никто отнять не может, и если для ублажения ревнивых богов нужна взамен жертва, то пусть этой жертвой станет он. Пусть возьмут его и накинут ему петлю на шею. О господи, подумал Майкл, можно подумать, что это моих рук дело; что, право, за мелодрама в стиле какого-нибудь мерзкого убийцы, который, дабы успокоить свою совесть, пишет предсмертные признания. Я невиновен. А невиновных не казнят. Или по-всякому бывает? Ладно, Найджел докопается до правды…
Мистер и миссис Вэйл завтракали. Ну что ж, я сама на это напросилась, думала Геро, сама накликала большую беду, чтобы разрубить узел, и вот тебе пожалуйста. Что ж, беда пришла, да только узел, кажется, затянулся еще туже. Не могу я бросить Перси сейчас, когда он чувствует, что земля у него из-под ног уходит. Дело не в чести и не в долге. С напыщенными абстракциями бороться можно, а вот с этой женщиной, что властно управляет тобою изнутри, – нет. Интересно, что Майкл сказал этому полицейскому?
– Да, Перси, так что там мистер Стрейнджуэйс? – Геро обладала счастливой способностью жены слушать мужа, а разговаривать с собой.
– Насколько я понимаю, этот мистер Стрейнджуэйс – человек способный и со связями. Как ты знаешь, пригласить его предложил Эванс, чтобы был кто-то, могущий… э-э… проследить за ходом разбирательства в интересах школы. Мне только что сообщили, что поезд, которым он едет, прибывает в Стевертон в двенадцать сорок. У Эванса в это время нет занятий, и он собирается встретить своего товарища на вокзале. Может, поедешь вместе с ним и привезешь мистера Стрейнджуэйса сюда?
– Хорошая мысль. Мы могли бы вместе пообедать. Только мне надо по магазинам пройтись. – В другое время даже Персиваль Вэйл мог бы уловить в голосе жены слишком уж подчеркнутую небрежность. Но сейчас его мысли были заняты другим.
– Я вовсе не сожалею о его приезде, дорогая, – озабоченно сказал он, – тем более что мне совершенно не нравится направление, в котором пока ведется расследование.
– Но почему? Суперинтендант, он что, донимает тебя расспросами о завещании?
– Нет. По правде говоря, он этого вопроса вообще не касался. Не понимаю, кстати,