Мёд мудрости. Сергей Зацаринный

      Досужая болтовня, действительно утихла так же быстро, как и началась. Перестань подбрасывать дрова в костёр, и он потухнет. Так и сплетни. Уже к обеду все знали, что таинственный мертвец был всего-навсего укушен змеёй, что его уже опознали и забрали тело. Даже сам Злат к вечеру уже едва не позабыл, что собирался к Бахраму. Нужно же отдать Илгизару заветный кувшинчик, так заботливо уложенный в корзину эмирскими хатунями.

      К дому сказочника Злат подъехал, когда солнце было ещё высоко. Огороженный колючими кустами дворик был залит вечерними лучами, а листья высоких старых верб над крышей убогой хижины отливали золотым светом. Сам Бахрам грелся на скамеечке, накинув на плечи поверх халата, потрёпанный тулуп.

      – Пора такая, – посетовал он. – Днём уже жарко, а вечерами изрядно холодает. Не побережёшься, как раз простынешь хуже чем зимой.

      Сейчас во дворе на ласковом весеннем солнышке было теплее, чем в тёмной хижине. Было видно, что очаг там давно не разжигали. Ремесло сказочника такое, что время он проводит по большей части в харчевнях, где его, обычно и кормят. Часто и ночевать случается в гостях. Вот и теперь воспитанницы Бахрама дома не было.

      Старик уж было собирался вечерять нехитрой снедью, прихваченной накануне в городе: творогом и лепёшками. Оказалось, что из дому он вчера не отлучался и последних сплетен не слышал.

      Злат по-хозяйски разжёг огонь в очаге, поставил кипятиться воду, после чего надел коню торбу с ячменём и уселся рядышком со стариком, всем своим видом показывая, что приехал надолго.

      – Ты, я вижу, один? Если что я у тебя заночую. Феруза, наверное, уже сегодня не придёт. Скоро темнеть начнёт.

      Всё-таки от последней городской заставы было с полчаса ходьбы по пустой дороге. Озорничать, правда, не озорничали, хан Узбек за последние годы приучил народ к порядку и страху перед карающей рукой закона. Но искушать судьбу не следует.

      Да и дорога шла к северу. На полночь, как говорили люди, привыкшие мерить время по солнцу. Монголы всё северное называли чёрным. Ту же Булгарскую пристань, что прилегала к одноимённому кварталу на этой окраине Богохранимого Сарая. Так же называли последнюю перед заставой улицу, вытянувшуюся вдоль дороги. Там сейчас жил Илгизар. После того, как он переселился из медресе, его позвали к себе водовозы, чей братский двор как раз раскинулся на Чёрной улице. Они жили общим коштом, даже имели свою маленькую мечеть, вот и пригласили учёного шакирда, чтобы потихоньку обучал этих вчерашних степняков, перебравшихся в великий город, нехитрым премудростям новой жизни.

      Сама дорога ещё совсем недавно была почти пустынной. Даже теперь кое-где совсем замуравилась. Только с прошлого года, когда на севере