Альманах современной русской прозы и поэзии «Литературные встречи» №1. Коллектив авторов
что-то вспомнить, потом внимательно оглядел свои руки, поднял оловянный взгляд на парней – будто видел их впервые. Вздохнул глубоко и обречённо, развернулся и зашагал прочь. Парни, пожав плечами, отправились по своим делам. Прохожие разбрелись, и на месте происшествия не осталось никого, кроме Вики… и художника.
Старик сидел чуть поодаль, уткнувшись в картину, не замечая никого и ничего вокруг. Всё, что его интересовало, – это сюжет на холсте. Руки художника двигались скупо и точно, пальцы цепко держали дощечку с бурыми кляксами и узловатую, как продолжение руки, кисть.
Вика подкралась ближе, заглянула в холст и застыла – по песчаной дороге незамысловатого пейзажа удалялась за поворот знакомая фигура в линялой синей майке. Удалялась она ровно в том направлении, куда минуту назад ушла натура. Вот только кто ушёл первым?
Художник резко обернулся – Вика вздрогнула. Глаза у старика были разного цвета: один – угольно-чёрный – сурово упрекал, другой – прозрачно-голубой – насмешливо лучился в паутинке морщин. Пробормотав что-то, женщина ринулась прочь под глухие удары сердца.
Вечером их с Ритой пригласили на рыбный ужин. Хозяйка, сухопарая Ивана, старожила здешних мест, несмотря на почтенный возраст, ходила в шортах, стриглась «под мальчика» и курила сигареты, для здоровья используя мундштук. Она гнала чистейшую как слеза ракию[2] и фантастически готовила рыбу на углях. К тому же, как и многие сербы её поколения, хорошо знала русский.
– Сегодня возле Святого Стефана я встретила художника – того самого, о ком говорят, будто бы он рисует будущее, – заговорила с ней Вика. – Это правда?
– А ты-то сама что видела? – хозяйка метким щелчком ногтя стряхнула пепел в бронзовую пепельницу.
Пришлось пересказать историю про мужика в майке, как он приставал к прохожим, а потом внезапно ушёл, словно услыхав голос сверху. И что она видела его нарисованного на картине старика.
– Ладно, расскажу тебе всё, что знаю, – неохотно согласилась Ивана. – Его зовут Зоран. Болтают, что он цыган, но это выдумки. Он художник, истинный художник. Чаще всего пишет пейзажи, ну и меняет погоду: предсказывает или заказывает – как угодно. Если долго стоит жара – рисует дождь, если штормит – рисует солнце… Бывает, к нему приходят люди – просят устроить ясный день или остановить затянувшийся снегопад, но он никогда не делает этого на заказ, а только если хочет сам… – рассказчица прищурилась, глядя на густую тень граната за окном. – Я знала его жену, Стефану. На старости лет они вдвоём мотались по всей Адриатике. Женили сыновей и стали путешествовать в старом фургоне. Даже дом свой, кажется, продали… – Ивана на минуту умолкла. – Четыре года назад Зоран овдовел и вернулся сюда. Где живёт теперь – никто не знает. Никому ещё не удавалось выследить его. Стоит только пойти следом, как он будто сквозь землю проваливается… – бабуля затушила сигарету и заботливо завернула мундштук в мягкий замшевый чехол.
– А как же сегодняшняя история? На холсте ведь точно