Бронзовый грифон. Владислав Русанов
не больше того. Или вспомнить случай с королевской династией Вельсгундии. Ну, не оставил тамошний король законных наследников, и занять престол, как водится, набежала целая толпа желающих. Все ожидали победы молодого князя т’Оборка, не единожды в открытую высказывавшегося за дружбу с Сасандрой. Очень опасная привязанность. Того и гляди, Вельсгундия попросилась бы под крылышко Империи. Но тогда в анклав превращалась Дорландия с ее независимым и решительным государем. Корзьело не знал, насколько споро подсуетились айшасианы и была ли вообще в том их заслуга, но т’Оборк по глупой случайности погиб на охоте – сломался держак рогатины, а медведи таких оплошностей не прощают. Корону надел князь т’Раан, сильно недолюбливающий Империю и имперцев. Говорят, в молодости даже поддерживал восстание дроу в горах Тумана. Но, как бы то ни было, о проимперской политике Вельсгундия забыла на долгие годы.
Живя в Сасандре, фра Корзьело не любил Империю. А потому немало гордился каждым пинком, каждым ударом, ослабляющим ее мощь…
Табачник натянул на лысеющую голову суконный пелеус[Пелеус – головной убор из фетра, плотно прилегающий к вискам. ], с благодарностью кивнул экономке фрите Дорьяне – румяной и круглой, как сдобный колобок, старушке, – накинувшей ему на плечи плащ, обшитый дорогим бобровым мехом. Покряхтев больше для вида – несмотря на пять десятков прожитых лет, фра Корзьело не ощущал в себе ни единого, известного лекарям недомогания, – вытащил заветную сумку. Сегодня предстояла очередная встреча с Министром. Впрочем, не встреча. Просто обмен записками.
Выйдя на улицу, фра Корзьело невольно поежился, хотя ласковое весеннее солнце щедро дарило земле свое тепло.
Столько народа! Настоящее столпотворение. И чего это им не сидится дома?
Ах да! Как же он мог забыть? Сегодня канун величайшего праздника Сасандры – День тезоименитства матушки горячо любимого императора! Табачник едва не сплюнул. Что за чушь! Неужели вся эта ликующая толпа искренне радуется за какую-то противную старуху, окочурившуюся около пятидесяти лет назад, кстати, еще до восшествия нынешнего императора на престол? Какое им дело до императорской семьи? Какое ему дело до народа? Вон до того зеленщика, спешащего с тележкой прочь от рыночной площади, – клепсидра, установленная на вычурной гранитной башне в самой середине площади Спасения, уже давно пробила шесть часов дня. Или до стражников, раздвигающих кучку простолюдинов начищенными до блеска нагрудниками… Да нет! До стражников как раз императору дело есть. Ибо не будет армии, сыска, городской стражи – не будет и Сасандры.
Втянув голову в плечи, фра Корзьело быстро засеменил по краю площади, стараясь не смешиваться с гудящей, словно пчелиный рой, толпой. Излишнее скопление людей его всегда раздражало. Все эти кривляющиеся лица, оскал, который они именуют улыбками, крики, мелькание разноцветных одежд. То ли дело в Айшасе! Каждой касте предписан свой покрой – от бурнусов у знати, жрецов и воинов до набедренных