Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности. Генрих Сапгир
ходит в джинсах в красном парике
И сценарист таинственный как дата
Весь в замше размышлять идет к реке
А солнце заходящими лучами
Чего-то освещает… И ночами
Из-за гардин в аллее мертвый свет
Как бьется сердце!.. Утром у столовой
Сидят вороны крупные как совы
На ветках увенчавших мой сонет
БУДДА
Такой большой!.. Такой…большая мама
Как Гималаи – вдаль – и нет конца
В тени – яйцо огромного лица
Не Будда это а скорее Брама
Он видит сны – и эти сны – Он сам:
Звездой – в песчинку… с губ раскрытых – прямо…
но сквозь вселенную он слышит голоса
И шарканье по гладким плитам храма
Тянулся хвост… ура дошли до пяток:
Глазеем на божественный порядок:
На каждом пальце – красная спираль
В неслышном свисте в вихре и содоме
Недаром мой отец – сапожник, Бёме
Вдруг понял я что этот мир – печаль
СПЯЩИЙ БУДДА
Снимаем обувь – уж таков порядок
Здесь Вечность спит «у времени в плену»
И храм ведет куда-то в глубину
От головы до колоссальных пяток
От локтя к уху взглядом я ползу…
Из полутьмы полузакрытым глазом
Мир как яйцо Он созерцает разом…
А мы – мы где-то шлепаем внизу
Очнись! опомнись! кто мы? что мы? где мы?
Вокруг застыли желтые монахи
И мрамор холодит подошвы ног…
Клыкастой маской усмехнулся демон
И вновь – надежды ужасы и страхи…
В закат рычит бензиновый Бангкок
ДИАГРАММА ЖИЗНИ
Улыбчивые старцы-мудрецы
Разглядывают диаграмму жизни
—Поэтом будет… при социализме…
– Судьба печальная – заметил Лао-цзы
И вот родился я в своей отчизне…
Была война…Давили подлецы…
На грядке кошка ела огурцы…
Скучища – хоть на лампочке повисни!
Вдруг выигрыш – поездка в Сингапур
И тут где жизнь как сладкий перекур
Я фреску увидал в китайском храме
Там на стене где ивы и дворцы
Улыбчивые старцы-мудрецы
Беседуя склонились к диаграмме
ПУТЕВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
В Северодвинске помню я кафе
Как будто МОЛОДОСТЬ а может быть и
ЮНОСТЬ
Оно похоже было на бездарность
И пахло тухлым пластиком внутри
А из Елабуги привез я сувенир
Гвоздь кованный и синий на котором
Цветаева повесилась*… В Саранске
На улицах я видел дохлых крыс
– Эй, посмотри! – по бронзе я стучу
Мне в Пензе показали каланчу
Пизанскую. Придавит ведь засранцев
Пухов и сер – не Серпухов – Париж!..
Ну чем еще тебя расшевелишь —
Нашествием
Вот как это было. После долгих поисков и блужданий по всей Елабуге наш полувоенный «козлик» подкатил к старому бревенчатому дому. Здесь в те давние дни эвакуации жила из милости у доброй хозяйки, думала свои невеселые думы и в отчаянии покончила с собой неистовая Марина. Прежней хозяйки давно уже не было. Здесь жила новая семья, которая как раз затеяла ремонт своего подгнившего жилища. Сенцы были разобраны, и толстые балки лежали в стороне в саду. Сам не знаю зачем, я вытащил длинный откованный вручную гвоздь из одного бревна (он сидел не крепко) и взял себе. Известно, что Цветаева повесилась в сенях. Страшный сувенир.