Золотой вепрь. Владислав Русанов
что в Медрен бегут из деревень…
– Бегут? В осажденный город? – удивленно возвысила голос Пустельга.
– Ага! – обернулся Лопата. – Самому невдомек – дурные они тут, что ли? Где это видано? А они, вишь ты, бегут! Уже набилось народу – на два таких Медрена хватит. А каждому-то можно в руки ежели не гизарму с арбалетом, так дубину и чан с кипятком дать… Уж Ормо говорил полковнику, говорил…
– Погоди, – остановил словоохотливого наемника Мудрец. – Ты мне вот что еще скажи. Не было ли на днях какой заварухи? Не пытались ли вооруженные люди в город прорваться?
– Как же не пытаться? Пытались! – неожиданно радостно воскликнул Лопата.
– И что?
– А ничего! Прорвались! Десяток пехотинцев, вишь ты, мечами посекли, рогатку откинули – и к воротам! А там их будто ждал кто! Впустили за милую душу.
– Вот кошкины дети! – Пустельга стукнула себя кулаком по колену. Рыжик шарахнулся, прижимая уши.
– Да уж! Пока десяток Черняги подоспел, они ужо почитай все за стеной были…
– Эх, раньше не могли! – сокрушенно тряхнул головой Кирсьен, бывший гвардеец. Он старался ехать подальше от Антоло – руки-то их пожать друг другу заставили, но ненависть вот так запросто в побратимство не перейдет. Да и перейдет ли когда-нибудь?
– Ну, не поспели, так уж вышло, – развел руками Лопата. – Одного, вишь ты, из самострела завалили, так по ним со стен бить начали. Тут уж не до жиру, быть бы живу. Отступать пришлось.
– А хоть разглядели тех, что прорывались? – поинтересовался Мудрец. – Сюрко[15] там каких цветов, шлемы, флажки, может…
– Да к чему там сюрко?! – вмешался Кольцо. Видно, парень тоже любил поболтать, но не успевал за старшим товарищем и слова вставить, а потому просто дрожал от желания высказаться. – И без сюрка все ясно, как божий день!
– И что ж тебе ясно? – усмехнулась Пустельга.
– А все! – горячо воскликнул носатый. – Да узнали мы его! Из череповской банды. Пнем его кличут. Вернее, раньше кликали…
– Жалко, что не сам Череп! – возмутился Кир.
– А то не жалко! – не стал спорить Лопата. – Само собой, жалко. Он, вишь ты, был там. Наши его узнали. Ну да он котяра матерый – голыми руками не возьмешь. Ушел.
– А он теперь что, Медренскому служит? – поинтересовался Кольцо.
– Ну да! – кивнул Мудрец. – Вроде как в начальниках стражи у него. Сволочь…
А Кулак так ожег болтунов взглядом, что у них языки попримерзали к зубам. Говорить расхотелось, шутить тоже. Коль командир не в духе, подчиненным тоже помалкивать следует.
Полковой лагерь встретил наемников обычным шумом, суетой и вонью отхожих мест. Антоло поразился – вроде бы не так давно полк осаждает город, а выгребные ямы едва ли не доверху загадить успели. Или вырыли не глубоко? С прохладцей работали солдаты… А куда тогда командиры глядели? Студент поверить не мог, чтобы его бывший сержант – Дыкал – настолько охладел к службе.
Воспоминание о солдатах,
Сюрко – верхняя цельнокроеная одежда, сильно расширенная книзу, обычно украшенная дворянским гербом.