Крапива. Даха Тараторина
Станэшь виться змэёй… Кричать… Просить…
Крапива закричала и… проснулась. Ночь была темна и густа, не сразу поймёшь, где небо, где земля. Монстр же под Крапивой был живым, большим и горячим. Она дёрнулась, и что-то обхватило её за плечи. Девка забилась, силясь сбросить пелену кошмара. А потом вспомнила.
Битву в деревне и кровь; пламень и рассыпающиеся под сапогами угли; звон металла, крики и коня, на котором просила Шатая увести себя в степь.
Шатай сидел позади и тихонько пел. Была то ласковая и нежная песнь, каковые складывают для любимых, но кошмар сделал её угрозой. Он придерживал её, чтобы не свалилась, и Крапива испугалась, что хвороба больше не защищает её от жадных ладоней. Лишь после смекнула, что кто-то обернул её плотным одеялом, лишив свободы, оттого таким страшным сделался сон. Она тихонько позвала:
– Шатай!
– Нэ спишь большэ?
– Где мы?
Шлях вдохнул сладко и глубоко.
– Дома. Напугалась?
Травознайка напугалась мало не до смерти ещё в Тяпенках. Нынче же, уразумев, что сотворила, и вовсе как дышать забыла. Напросилась со шляхами! В Мёртвые земли! Сама напросилась!
– Что молчишь?
Крапива выдавила:
– Да…
– Нэ бойся. Нэ дам в обиду.
Руки его держали поводья и покоились по обе стороны от девичьего тела навроде объятий. И оттого делалось ещё хуже, хоть спрыгивай наземь да бегом беги. Но справа и слева ехали ещё шляхи – всё племя Иссохшего Дуба, за вычетом погибших. И один из них вёз пленника. Власу доля выпала всяко страшней, чем Крапиве, но жалеть его не выходило. Княжича разве что к Хозяйке Тени отправят, а вот что удумают сделать с девицей, ещё неизвестно.
– Меня тронуть нельзя. Хворобная я… – на всякий случай напомнила Крапива.
– И что жэ?
– Если… – Голос сорвался на писк, но девка докончила: – Если станешь меня неволить, колдовство…
– Козлиное дэрьмо! – выругался Шатай. – Как смеэшь, жэнщина, такоэ говорить?!
Крапива вжала голову в плечи. Ударит? Сбросит с коня и затопчет? Шатай плюнул на две стороны, как водилось за их народом, ежели кого-то сильно оскорбили.
– Сказал бы такоеэ муж, я развэсил бы сушиться на вэтру еэго кишки!
– Прости… Я не научена вашим обычаям.
Ярость кипела в голосе, но Шатай как мог смягчился.
– Я нэ похитил тэбя. Ты поехала сама. По доброй волэ. С чэго бы мнэ принуждать тэбя к чэму-то?
Кабы не видала Крапива своими глазами, что творят дети Мёртвых земель в бою, обрадовалась бы. Шляхи чтили женщин едва ли не наравне с богами, а касаться их могли лишь с дозволения. Прежде травознайка не ведала, отчего односельчане страшатся такого народа. Но нынче поняла мать и Матку, молящих срединного княжича о защите. Хотя что уж, Власова дружина принесла Тяпенкам не меньше бед.
– Вождь дозволит мне остаться в племени?
Шатай пожал плечами.
– Ты жэнщина. Разве вождь можэт что-то тэбе воспретить?
Откуда-то сбоку раздался сдавленный стон, а потом крик и звук, словно уронили мешок с мукой. Затем брань:
– Срэдинный