Контрабандист. Михаил Тырин
машиной, придуманной десятками умных людей. Только где она, эта машина? Нет ее больше. А я пока есть и что-то делаю, как-то пытаюсь спастись. Нет на свете машины надежнее человека.
Я шел долго, по крайней мере, мне так казалось. Мысли об остатке кислорода и заряде батарей скафандра я старался гнать прочь. Вместо этого представлял себе, что может ждать меня в конце пути. Представлялся стационарный купол, окруженный сигнальными мачтами, парочка челноков на летном поле, рабочая суета, люди, кухня, связь…
Не следовало, правда, забывать, что мои попутчики ездили туда с пулеметами наперевес. И ласковый прием мне вовсе не гарантирован.
А может, там и нет ничего… Может, наткнусь я на мерзлые обломки «Ледяного грома», да там и останусь навечно, всеми забытый, никем не похороненный. Странно, почему Дэба посадил катер так далеко от места крушения… конечно, если его вообще волновало это место. То, что экспедиция у нас была не похоронная, глупо было даже сомневаться. Но никто не отменял версию, что Дэба со своими людьми пришел, чтобы подобрать какой-то важный груз с «Грома».
Не повезло нам. Наверняка рубка проверяла грунт, прежде чем сажать катер, однако мало какая аппаратура с орбиты отличит камень от плотно слежавшегося песка. Странно, что мы сразу при посадке не провалились в тартарары…
Я шел, и мне все мерещилось, что над горизонтом вот-вот покажется либо световая мачта, либо какое-то строение – хоть что-то, намекающее на окончание пути. Но ничего не появлялось. А идти было все труднее. Я по-прежнему нормально дышал, только вот в голове начал появляться какой-то шум, и перед глазами то и дело мелькали желтые точки, похожие на рой комаров.
А потом я обернулся и едва не завыл от тоски: оказалось, я прошел-то всего метров триста. В заблуждение меня ввели особенности моего нынешнего положения – и тяжелый скафандр, и нехватка кислорода, и обманные оптические законы в безвоздушном пространстве. А больше всего – напрасная надежда, которой я отдался целиком, как доверчивый ребенок…
Мои ноги подогнулись, я плюхнулся на колени. Край Доры над горизонтом создавал причудливую лучистую радугу. Она была очень красивой, но холодной, как и весь этот крошечный, никому не нужный мирок.
Я стоял на коленях, глядя на зазубренную округлость горизонта, на резкие длинные тени камней, на едва заметные немногочисленные колючки звезд в чужом небе.
«Вот и все, Грач, отлетался», – вздохнул я.
Никакой истерики со мной не было. Просто погано как-то стало на душе. Не так я хотел встретить этот час…
Дора проваливалась за горизонт, холодная радуга становилась все меньше.
Я все еще стоял на коленях, даже не пытаясь подняться и идти дальше. Куда идти-то?
Некуда идти…
Космическая лаборатория протовещества
«Новый Ковчег»
Система Аквилон, орбита Тильды
16 ноября, 10–40 GTS
В очередной раз контролируя порядок в своем макияже, Тася заметила в зеркальце, что ее главный начальник, академик Ступич, беспокойно поглядел на