Пегас. Даниэла Стил
силы подняться.
В столовой Николас встретил Богарта Томпсона. К завтраку собралось всего несколько пассажиров. Большинство страдали от морской болезни и не смогли выйти из кают. Американец сказал, что его жена чувствует себя очень плохо. Сам он, однако, оказался крепким орешком, а Николас никогда не боялся никакой, даже самой жестокой качки. Он признался, что один конь занемог, и попросил совета.
– К сожалению, сделать ничего нельзя, – озабоченно ответил Томпсон. – Остается только ждать, не поднимется ли бедняга сам. Как правило, если жеребец лег, то это смертный приговор. Сколько часов он уже лежит? – Николас ответил, и Томпсон понимающе кивнул. – В прошлом году то же самое случилось с моей кобылой. Я надеялся, что она все-таки встанет на ноги и выживет, но напрасно. Через два дня пришлось застрелить. Да она и сама бы через пару часов скончалась. Если этот чертов шторм скоро стихнет, шанс на спасение есть, но если и дальше будет так же швырять, боюсь, все кончится плохо. Скорее всего, у него морская болезнь. – От подобного комментария настроение испортилось окончательно. – Если хотите, после завтрака на него взгляну, – предложил американец.
Они вышли из столовой, и Николас повел нового знакомого на нижнюю палубу. Аравийцы выглядели испуганными, однако крепко держались на ногах. Нина, безусловно, отчаянно страдала, но тоже пока стояла. Плуто оставался в той же позе, что и раньше – лежа на полу на прежнем месте. Он горестно взглянул на хозяина и безнадежно опустил великолепную голову.
– Господи, что за красота! – изумленно воскликнул Богарт. – Какого он роста?
– Чуть больше шестнадцати ладоней. Для липициана немало.
– В жизни не видел ничего прекраснее, – восхищенно выдохнул американец. – Просто невероятно. – Даже в столь плачевном состоянии Плуто производил неизгладимое впечатление. – Вы просто обязаны его спасти.
– Да, но каким образом? – испуганно спросил Николас. Казалось, жеребец тает на глазах. Неужели придется сообщить Алексу, что лучший, самый любимый из его питомцев даже не доехал до Нью-Йорка?
– Увы, сделать ничего нельзя. Остается только надеяться и молиться, что конь все-таки найдет силы пережить испытание. Он молод. Если захочет, выдержит.
Богарт Томпсон постоял еще немного, а потом ушел к себе, чтобы проведать страдавшую от качки жену. Николас провел с лошадьми весь день. Стюарды обещали присмотреть за мальчиками; к тому же Тобиас и сам мог прекрасно развлечь Лукаса. Через некоторое время шторм немного утих, однако Плуто слабел на глазах, не шевелился и почти не реагировал на разговоры и поглаживания.
К вечеру Николас впал в отчаяние. Уже не оставалось сомнений, что жеребец не справится с болезнью и жить ему осталось несколько часов, не больше. Лежа он не мог ни есть, ни пить. Николас достаточно знал лошадей, чтобы понять: конец близок. В какой-то момент он даже подумал, что пришла пора взять пистолет и прекратить страдания несчастного животного,