Таинственный незнакомец. Лиза Клейпас
Гаррет скользнул от широких плеч до узких бедер и даже ниже, а когда до нее дошло, что она в упор разглядывает его, быстро подняла глаза и вспыхнула, как девчонка, потому что Рэнсом вопросительно уставился на нее.
– Я просто заметила, что у вас необычно развита четырехглавая мышца, – пояснила она профессиональным тоном.
У него непроизвольно дернулись губы.
– Это комплимент, доктор?
– Конечно, нет. Всего лишь наблюдение. По вашему сложению можно было бы предположить, что вы либо моряк, либо кузнец.
– Мне приходилось работать с металлом, но, разумеется, это не то, чем занимаются кузнецы.
– И что же это такое?
Рэнсом поправил одну из рамок на стене.
– Большей частью замки и ключи. Мальчишкой меня взяли подмастерьем к слесарю, который специализировался на тюремных замках. – И, не глядя на нее, добавил: – Мой отец был надзирателем в тюрьме Клеркенуэлла.
В большинстве тюрем, включая клеркенуэллскую, процветала антисанитария. По мнению Гаррет, детям нельзя было позволять работать в таких условиях, и она заметила:
– Опасное место для мальчишки.
Рэнсом пожал плечами.
– Там было довольно безопасно, если я соблюдал правила.
– У вас есть братья и сестры?
– Нет, я был единственным ребенком.
– Я тоже. – Она редко делилась чем-то личным, но неожиданно для себя продолжила: – А мне всегда хотелось иметь сестру. Мать умерла при моем рождении, а отец потом так и не женился.
– Он ведь был констеблем в дивизионе Е, да?
Гаррет быстро взглянула на него.
– Да. Откуда вам это известно?
– Читал в прессе.
– О, конечно. – Она слегка поморщилась. – Репортеры стараются описать меня как какую-нибудь диковину: например, как говорящую лошадь.
– Вы необычная женщина.
– На самом деле нет. Многим тысячам женщин хватает ума и характера, чтобы заниматься медициной, однако здесь, в Англии, женскому полу доступ в медицинские школы запрещен, поэтому-то пришлось учиться и проходить практику во Франции. Мне еще страшно повезло, что удалось получить сертификат для работы врачом до того, как Британская медицинская ассоциация прикрыла эту лазейку, чтобы не дать другим женщинам сделать то же самое.
– Что ваш отец сказал по этому поводу?
– Сначала он был резко против. Он считал, что для женщин такое занятие неприлично: обследовать раздетых людей и все такое, однако мне удалось убедить его, раз уж мы созданы по подобию Божьему, что не может быть ничего дурного в том, чтобы обследовать человеческое тело.
– И он передумал?
– Не сразу. Но когда услышал, как мои друзья и родственники нападают на меня из-за этого, в нем взыграл темперамент. Он терпеть не мог, когда кто-то указывал мне, что я могу и чего не могу делать, поэтому и решил меня поддержать.
Улыбнувшись, Рэнсом подошел и встал рядом. На его недавно выбритых щеках лежала тень. Он осторожно забрал трость у нее из рук.
– Нам