Таинственный незнакомец. Лиза Клейпас
город, обутый в камень и железо, одетый в толстое пальто из фабричного дыма, носивший миллионы секретов в своих карманах. Гаррет любила его весь целиком, от собора Святого Павла до самой последней канализационной крысы. Лондон, друзья, работа – для нее этого было достаточно всегда… до последнего времени.
– Я хочу… – прошептала Гаррет и прикусила губу.
«Я хочу…» – такие слова она никогда не употребляла.
Интересно, где сейчас Рэнсом?
А что, если закрыть глаза? Тогда, возможно, она и увидит его, как изображение, которое возникает в хрустальном шаре гадалки.
Внезапно Гаррет обнаружила в своей руке серебряный полицейский свисток. Оказывается, она механически вытащила его из кармана жакета и теперь поглаживала блестящую поверхность подушечкой большого пальца.
Словно подчиняясь какому-то лунатическому позыву, она приложила свисток к губам, слегка дунула в него и, закрыв глаза, досчитала до трех, тщательно прислушиваясь, не раздастся ли звук приближающихся шагов.
«О, я хочу, хочу…»
Гаррет приоткрыла глаза. Никого!
Значит, пора возвращаться домой. Угрюмо сунув свисток назад в карман, она вытащила из-под мышки трость, развернулась, чтобы продолжить путь, и неожиданно для себя уткнулась в стену. Сдавленно крикнув, Гаррет выронила саквояж.
«Страдающий Спаситель!»
Но это была не стена! Это был человек!
Прежде чем разум осознал, что произошло, ее тело уже ощутило крепкие мышцы мужской груди. Большие руки надежно обхватили ее, а темно-синие глаза коротко обежали с головы до ног, убеждаясь, что с ней все в порядке.
Рэнсом!
Он все-таки шел за ней. Когда она заглянула в это суровое лицо, ее охватило веселье. Дрожащий смешок слетел с ее губ и повис в воздухе. Как это здорово – ощущать его присутствие рядом! Душа возликовала.
– Этим свистком нужно пользоваться, только когда вам нужна помощь, – тихо проговорил Рэнсом.
Не в силах сдержаться, Гаррет рассмеялась и заговорила своим обычным тоном:
– А мне действительно требуется помощь. Я страшно хочу есть.
За тщательно контролируемым выражением его лица чувствовалась напряженная игра эмоций.
– Acushla[3], – хрипло прошептал он, – не делай этого.
– У меня сегодня день рождения, – сообщила Гаррет.
Пламенный взгляд пронзил ее.
– Правда?
Она кивнула в ответ, пытаясь сделать несчастный вид.
– Мне одиноко, я хочу есть, и сегодня у меня день рождения.
Рэнсом тихо выругался, вроде как произнес слова на вечерней молитве, а потом нежно взял ее за подбородок. Его прикосновение было таким приятным, что Гаррет показалось, будто кожа у нее на лице обновилась. Окинув ее пылающим взглядом, Рэнсом мрачно покачал головой, словно удивляясь злосчастному повороту судьбы, подобрал ее саквояж и коротко бросил:
– Пойдемте.
И Гаррет пошла за ним, не спрашивая,
Милая, родная (