Планета будущего. Книга 2. Земля в иллюминаторе. Валерий Ивашковец
далёкое, близкое. Однако тут же отогнал наваждение.
Дима светился добродушием. Учтиво поздоровался и, не мешкая, представил гостя:
– Хочу показать вам ещё один результат нашей, вернее Кирилла Семёновича, работы – копия мозга под номером 22… Пришлось повозиться…
Дима говорил с запинками, спонтанно оглядываясь на очередного “воскресшего”.
– Мы предполагаем, что вы знакомы. Однако имена не озвучили… – Дима хитро улыбнулся. – Решили сделать обоим определённый сюрприз. Итак…
– Да чё там тянуть лямку, – выпятил широкую грудь восстановленный мозг номер 22, – кличут меня Никушкиным Геннадием, по-простому, Геней. В прошлом дружок…
Глаза Эмиля затуманились, а сердце чуть не выскочило. Череда оглушительных чувств накрыла как вихрь. Было радостно, что и Геня, его ангел-хранитель, по совместительству шут при троне, опять с ним. А с другой стороны больно укололо, что видит другого человека. Не ту привычную лохматую шевелюру с конопатой физиономией; не нагловатого коротышку, а какое-то слишком правильное лицо при довольно высокой статной фигуре.
Эмиль подошёл к Гене и протянул руку – обнимать этого незнакомца было неловко.
– А я Эмиль…
– Миля! – засияла знакомая усмешка, сменившись на неуверенную мимику.
Геня протянул руку, а потом всё же решился и приобнял друга, приговаривая:
– Телеса не твои, конечно, но поверю науке и покорюсь обстоятельствам. Раз сказано, что это есть ты, значит таково оно и есть.
Вот так, необычно, с сонмом разнонаправленных ощущений, встретились старые дружки, вернее, их сознания в новых телах. Дима не стал задерживаться и по-английски бесшумно удалился. Они же уселись за стол и за совместным завтраком продолжили “знакомство”.
Сначала окунулись в прошлое: вспоминали последние годы жизни и будто проверяли себя – те ли они? Чем больше говорили, тем на душе теплело и растворялось подспудное недоверие. Улетучивалось напряжение и восстанавливалось то особенное, что связывало их с детства.
Переключились на новую реальность. Поделились первыми впечатлениями об Атэре, исходя из того, что удалось узнать – а узнали пока крохи.
– Наворочено тут столько, что душа млеет, – делился Эмиль. – Хорошо, что мы снова вместе. Вот, поговорили, и я уже привыкаю к твоему космическому облику. Всё же манера говорить и мыслить у тебя определённо “никушинская”.
– О Миля, – скривился Геня, пережёвывая нечто, напоминающее то ли котлету, то ли лепёшку. – Меня наше пришествие на рукотворное космическое чудо так долбануло, что я сначала прилепился к полу, а потом взмыл ввысь. Когда опущусь – убей Бог не знаю.
Геня комично прищурился и вдруг резко выпрямился с округлёнными, возмущёнными очами:
– Чтой-то мне ихняя кормёжка не впечатляет! Ты не находишь?
– Да, и вкус, и вид странноваты, нужно сказать. Хотя Дима обещал кормить едой, максимально приближённой к земной. Что не просто. Народ на