Поминая былое. Андрей Андреевич Вознин
возня… И в сопровождении Александра появились два скелетообразных «меломана». У одного растекался огромный синяк под правым глазом. Видимо, опер весьма убедительно аргументировал просьбу поучаствовать в следственных мероприятиях.
– Вот. Доставил. Не будить же законопослушных граждан, кому завтра на работу. Хотя вряд ли они спят…
И уже приконвоированным:
– Делайте, что говорят.
– Да ясно, начальник. Всё будет тип-топ. – Ощерилось разукрашенное лицо, подсвечивая вновь приобретённым фонарем окружающую обстановку.
Понятые этакими былинками покачивались на несуществующем ветру, но алкоголем совсем не пахло. Видимо, окружающий мир для них затейливо преломлялся в кристаллах принятых веществ.
Следственно-оперативная группа занялась прямыми обязанностями: следователь писала протокол осмотра; опер, исполнив долг по доставке двух хмырей, принялся копаться в шмотках почившей хозяйки, ища какие-нибудь зацепки; эксперт Василий, уподобившись трудолюбивой пчёлке, приступил к опылению дактилоскопическим порошком приглянувшихся предметов. И криминалист преуспел в стараниях более всех – в поисках скрытых следов он развёл такую бурю, что вскоре и сам оказался покрыт чёрной-серой пылью с ног до головы. Итогом его деятельности стало экспертное заключение:
– Все следы пальцев рук принадлежат одному человеку. Видимо, потерпевшей.
После чего сложил свои причиндалы в чемоданчик и уселся в кресло, отвлечённо полистывая какой-то женский журнал.
Когда понятые, не утруждая себя чтением, расписались в протоколе, Юля попыталась узнать у них по обстоятельствам происшествия, но на всё многообразие вопросов получала лишь один ответ:
– Начальник, ничего не видели и не слышали. Мы сегодня гуляем…
Александр препроводил на выход «гуляк».
Пока группа сворачивалась, обсуждая по ходу детали происшедшего, кто-то настойчиво забарабанил во входную дверь. Александр исчез, вернулся в сопровождении местного участкового. У обоих на лицах читалась явная растерянность.
– Что такое? – Юля подняла глаза от кожаной папки, куда складывала листы составленного протокола.
– Кхм-м. У нас ещё один «парашютист»… – Участковый развёл руками. – Из соседней комнаты.
С застывших фигур следственно-оперативной группы вполне можно было реалистично срисовать финальную сцену спектакля «Ревизор».
– Что за…
Сбросив временное оцепенение, мы дружно ломанулись к соседке. Дверь оказалась закрыта лишь на защёлку…
Честно говоря, обстановка комнаты абсолютно ничем не отличалась от только что нами осмотренной, вплоть до распахнутого во внешний мир окна и мокрого от снега подоконника. И даже аккуратно стоявшие там мягкие домашние тапочки – верный признак добровольного решения уйти из жизни таким весьма специфическим способом. Протокол осмотра места происшествия можно было банально копировать – со всеми этими цветастыми