Поминая былое. Андрей Андреевич Вознин
чём «плавали»?
– Ходил. На подводной лодке…
– Ха-ха! Так ты, служивый, морячок?
– Да. После окончания второго курса мединститута был коварно ввергнут во временной провал, установленный Постановлением Совета Министров СССР о призыве студентов ВУЗов в СА и морфлот. Три года коту под хвост…
Профессор ещё раз прожёг оценивающим взглядом, словно пытаясь узреть все мои пока ещё непроявленные совершенства, и кивнул на дверь:
– Ну, чтобы так больше не думал, иди, сдавай свою макулатуру в кадры.
Ура! Не попрощавшись, я вскочил и кинулся на первый этаж, покуда опомнившийся Люциус не передал по телеграфу – «Стоп, машина», «Задний ход»…
Я сидел перед стойкой и быстро заполнял анкету. Изучавшая документы пожилая кадровичка общей костлявостью и страшной бледностью лица невольно наводила на крамольные мысли, что кадровая работа в Бюро судебно-медицинской экспертизы не более чем некий душевный факультатив, а основной финансовый доход она получает, своим видом рекламируя гробы находящегося неподалеку похоронного бюро "Нимфа". Этакий product placement.
Вкладыш в дипломе неожиданно вызвал острую аллергическую реакцию – ходячая реклама несколько раз презрительно чихнула, словно обиженный кот перед миской с недоваренной РБУ. Наверное, тоже обратила внимание на итоговую оценку по анатомии… Или гистологии… Или органической химии… Или на какую ещё из двадцати четырёх предметов, кроме, конечно, физкультуры и научного атеизма с историей КПСС, по коим я имел твёрдые познания на отлично. В Бюро меня брали явно не из-за оценок. В который уже раз с удовлетворением отметил своё неотразимое природное обоняние…
Как выяснилось позднее, приняли меня с испытательным сроком, длительность которого никто толком не пояснял. И только я начинал заводить унылую шарманку по этому поводу, все странно замолкали и старались побыстрее покинуть общество нудной личинки на должность судебно-медицинского эксперта. Словно прокажённого фарисея. Оставалось только ждать второе пришествие, которое научный атеизм, помнится, настойчиво отрицал…
В первый трудовой день я получил место в кабинете за старым письменным столом, познавшим лучшие времена в самом начале правления героя анекдотов Леонида; косоногий стул, судя по печальному звучанию, изготовленный той же фабрикой музыкальных инструментов, что и стол; и одно из первых персональных детищ большого синего гиганта со стёртой клавиатурой и монструозного вида монитором.
Набираться уму-разуму меня передали в твёрдые руки неординарной личности, живой легенде судебной экспертизы – Самаэль Самаэльевичу Тиксову. По слухам, он начинал путь эксперта ещё при легендарных сталинских порядках, когда небрежность в экспертизе вполне могла привести на нары или прямиком на стол родного Бюро с аккуратным огнестрельным ранением в os occipitale. Те жестокие времена выработали в Самаэль Самаэльевиче скрупулёзное знание дела и патологическую требовательность к другим. К сожалению, в настоящее время этих других единственным