Последнее дело Коршуна. Вадим Пеунов
Хотелось пить. Она с трудом открыла глаза и только тут вспомнила, что она в чужом доме.
«Угораздило… Будто никогда вина не видала».
Встала с дивана. Пригладила растрепанные волосы. Стараясь не шуметь, вышла в коридор. Но уйти незамеченной ей не удалось: из столовой вышел Николай Севастьянович:
– Никак уходить собрались, Вероника Антоновна?
Щеки Калинович порозовели от стыда.
– Извините, Николай Севастьянович, нехорошо у меня получилось. Пригласили на праздник, а я…
– Пустяки! С каждым может случиться. Зря вы уходите. Сейчас бы пообедали. А вечером опять все соберутся.
– Спасибо, Николай Севастьянович, за гостеприимство. Но я пойду домой. Отдохнуть надо.
– Зря. Право, зря, – помогая ей одеться, говорил Николай Севастьянович.
К своему дому Вероника Антоновна подходила тяжелой походкой больного человека. На душе было противно. Обижалась на Дробота: «Напоил», сердилась на себя: «Забыла меру… И Зинка, дуреха, кажется, влюбилась в него».
Вот и дверь квартиры. Вероника Антоновна достала из сумочки ключи. Длинный, с резной бородкой – от внутреннего замка. Теперь надо и маленький, плоский ключик от шведского замка повернуть два раза. Но ключ повернулся всего на пол-оборота, и дверь открылась! Вероника похолодела: «Обокрали!»
Она распахнула дверь, пробежала через кухню, с лихорадочной быстротой отворила дверь в спальню, бросилась к шкафу и рывком открыла его.
Несколько летних платьев, плащ, костюм и, главное, только к прошлой зиме купленная шубка «под котик», заботливо зашитая в старую простыню, – все висело на месте.
«Деньги!» – Вероника Антоновна метнулась к тумбочке. Там, в верхнем ящике, у нее было четыреста двадцать рублей. Десятирублевые купюры так и лежали на своем месте.
Вероника Антоновна стала успокаиваться. Видимо, она просто по рассеянности не заперла на шведский замок.
Она подняла сумку, уроненную в спешке. Оттуда на пол выпала фотография Юзыка. Вероника Антоновна задержала взгляд на лице брата. И невольно вспомнила, каким образом попала к ней эта карточка. Ее привез товарищ Юзыка из Польши вместе с письмом. Кароль оставил у Вероники Антоновны свой паспорт и чемодан, пообещал скоро прийти за ними. Но до сих пор чемодан так и лежит под ее кроватью.
Вероника Антоновна даже наклонилась и заглянула под кровать. И тут ей чуть не стало дурно: чемодана не было!
От ужаса она села прямо на тонкий ковер, как была – в пальто и в шляпе, прижимая к груди сумочку, не в силах осознать случившееся.
Чужой чемодан! Ничего из ее вещей и… чужой чемодан! Кто поверит, что вор украл именно чужой чемодан? Что она скажет Каролю?
Наконец она встала, заперла квартиру, разделась и стала еще раз, уже медленно осматривать спальню – длинную, с одним окном комнату.
Теперь она увидела, что с тумбочки исчез ее старый семейный альбом. Кому он мог понадобиться? Хорошо еще, что, желая похвастать красивым братом – польским офицером, она взяла с собой фотографию Юзыка. Но остальные фотографии…