Не отдавай меня. Ольга Сергеевна Рузанова
корточки, обхватывает подбородок и вытирает лицо своей, пропитанной его запахом, майкой.
Мне противно. Зачем он делает это?!
– Как тебя зовут?
– Лена. – выталкиваю хрипло.
– Лена… – повторяет тихо. – Сколько тебе лет, Лена?
– Двадцать два.
Сглатываю его вкус. Глядя в сторону, смотрю на лежащую на татами перчатку. Он откидывает майку в сторону и, протянув руку, обхватывает мою шею сзади. Неосознанно я издаю обреченный всхлип, но ничего страшного пока не происходит. Зарывшись пальцами в волосы на затылке, подушечкой большого мягко его массирует.
Холодея, я слабо сопротивляюсь. Его ласка страшнее насилия.
– Ненавидишь меня?
Машинально киваю. Но, опомнившись, вскидываю взгляд и цепенею.
Ян смотрит пристально и напряженно. Но ярости и злости в его глазах я не вижу.
– Ненавижу… – озвучиваю еле слышно.
– Это правильно. Это лучше, чем просто страх. Страх парализует, а ненависть, наоборот, наполняет силой.
– Я никогда не думала, что способна так сильно ненавидеть.
Его пальцы на моем затылке не останавливаются даже на мгновение. Гладят, нежно массируют, расслабляют.
– У тебя есть на это причины.
После этих слов сразу поднимается на ноги и, взяв меня за руку, вынуждает встать. Затекшие до онемения ноги почти не держат, голова кружится, и я закрываю глаза ладонью.
– Сможешь идти?
– Да.
– И еще… я запрещаю тебе спускаться сюда.
– Кто-то видел нас… – напоминаю, пропустив его предыдущую реплику мимо ушей.
– Для тебя это скорее хорошо, чем плохо. – говорит с еле различимой усмешкой.
– Я как шлюха…
– Моя шлюха.
Снова обхватывает затылок и приближает ко мне свое лицо. Понимая, что не увернуться, отвожу взгляд и чувствую его губы на своих. Мимолетное касание, и в следующий миг он меня отпускает.
– Иди.
Разворачиваюсь и, вытерев рот тыльной стороной ладони, быстро иду прочь. Про ведро, швабру и тряпки вспоминаю, когда за мной закрывается дверь моей комнаты. Мысль влетает в мою голову и тут же, словно в ужасе, из нее выскакивает.
Там атомная война. Там взрывы и глобальные разрушения. В груди такое давление, что ломит ребра.
Бросившись в душевую, сгибаюсь над унитазом и засовываю два пальца в рот. Остервенело давлю ими на корень языка, пытаясь вызвать рвоту, но все бесполезно. Меня не тошнит.
Вместо этого из глаз брызжут слезы. И тут я не пытаюсь сдерживаться. Рыдаю в голос, пока не заканчиваются силы.
Потом умываюсь холодной водой, тщательно чищу зубы и, спрятавшись под одеялом, тотчас отключаюсь.
Сон глубокий и густой, без сновидений. Просыпаюсь очень тяжело – только с третьей попытки. Потом еще долго лежу, глядя неподвижным взглядом на закрытые жалюзи. Думаю о том, что вчера случилось. Сейчас при свете дня все подробности выглядят еще более ужасающими, но мне больше не плачется. Слезы закончились.
Еще через полчаса я поднимаюсь. Принимаю душ и спускаюсь на кухню.
Там, кроме Лидии и Алины, никого,