Не отдавай меня. Ольга Сергеевна Рузанова
недоразумение…
– Слушай, я не знаю, что там у тебя произошло, но Лютый сам решит, когда и что с тобой делать.
– Но он здесь?
– Нет. И появляется здесь не каждый день. – говорит негромко, но четко проговаривая каждое слово. – Когда приедет снова, никто тебе не скажет.
– Он в больнице?
– Не знаю! – рявкает раздраженно. – Завязывай болтать о нем! Здесь это не приветствуется. Накажут так, что на всю жизнь запомнишь!
Крутанувшись на пятках, вылетает из комнаты, а я еще минут двадцать смотрю на закрывшуюся после нее дверь.
Почему она так трясется? Кто такой этот Лютый? И чем он занимается, если все его тут боятся?..
Или ее он тоже изнасиловал?..
Еще через несколько минут она возвращается со стопкой одежды в руках.
– Вот. Наверное, тебе немного велико, но потом попросишь, чтобы тебе новое привезли.
– Спасибо. – выдавливаю без особого энтузиазма.
– Из обуви только резиновые тапки. Больше у меня ничего нет. – объясняет она и, бросив взгляд на поднос, что принесла до этого, сильно хмурится. – Ты почему не поела?
– Сейчас поем.
– Все остыло уже. Я греть не буду.
– Не нужно. Спасибо.
– Посуду позже заберу. – говорит, направляясь к выходу. – И мой тебе совет: меньше болтай, меньше высовывайся и делай все, что говорят. Целее будешь.
Кивком подтверждаю, что приняла совет к сведению. Поблагодарить за него язык не поворачивается.
Женщина уходит, а я заставляю себя съесть то, что она принесла – тарелка мясного супа, рис с овощами и стакан холодного чая.
Затем, кое-как настроив теплую воду в душевой лейке, моюсь и надеваю ее одежду. Укороченные голубые джинсы, длинную футболку и серые носки. Сорочку, которая была на мне, стираю и вешаю на край раковины.
После этого все же заправляю постель и залезаю с головой под одеяло. Пытаюсь расслабиться, но я все еще будто оглушена. Мышцы задеревеневшие, и, кроме болезненно саднящих коленей и ладоней, ничего не чувствую.
Закрываю глаза и возвращаюсь мыслями к своему домику в деревне. Так хочется проснуться завтра и понять, что это очередной кошмар. Спуститься к реке, умыться холодной водой, накормить Шерика и после чая с бутербродом пойти на работу.
Как он там, мой песик? Что будет делать, когда закончится упакованный в полиэтилен сухой корм? Догадается пойти к соседям или так и будет, сидя под крыльцом, ждать свою хозяйку?
Неожиданно всхлипнув, зажмуриваюсь и чувствую первые слезы. Хватаю порцию воздуха губами и уже не могу сдержать рвущие грудь рыдания.
Реву глухо в прикушенную ладонь. До боли в ребрах и рези в горле. Затихаю, испытывая неимоверное опустошение. И только с первыми лучами солнца отключаюсь.
Глава 10
Глядя в стену перед собой, вожу подушечкой пальца по шероховатой штукатурке. За три дня я, кажется, выучила ее рельеф наизусть.
Уже Трое суток длится моя пытка неизвестностью.
Кроме этой женщины, имя которой Дарья, я больше никого не видела. Она приносила мне еду три раза в день и забирала грязную посуду. Ни о чем не спрашивала и сама ничего