Небо и море. Дмитрий Кашканов
Получилась печка с высокой кирпичной трубой.
В окнах погас свет. Уличный фонарь холодным светом освещал пустые сады и одинокого мальчишку, возящегося в полночь с печкой. Я поддерживал огонь в очаге часов до двух ночи. Терпения и топлива возможно хватило бы и на подольше, но кончилось терпение у мамы. Что там делает ее десятилетний сын на улице глубоко за полночь?
Я не сильно огорчился, что меня загнали домой. Мне и самому уже изрядно надоело несколько часов жечь щепки и ждать, когда же утро? Спасибо маме, взяла на себя ответственность за прерывание эксперимента.
В школе я быстро освоился в новом классе с новыми друзьями. Лучшим другом у меня стал сосед по парте Гера (Герман Джалилович Чилашвили). В отличие от меня, он и в учебе не отставал, и в спорте весьма преуспевал. Ездил на плавание во дворец водного спорта, который располагался напротив Министерства строительства на улице «9-го января». Трамвай номер 18 шел от остановки на 5-м квартале, где жил Гера, до дворца около получаса.
Очень быстро Гера сагитировал и меня заняться плаванием. Наверняка, не столько из-за трогательной заботы о моем здоровье, сколько, чтобы не скучно было ехать одному за тридевять земель. Несколько раз, пока меня не взяли в секцию, я приезжал во дворец и просто сидел в фойе, ожидая друга. Потом мы покупали по вафельной трубочке с кремом за пятнадцать копеек и, болтая, ехали домой.
Недели через две меня наконец взяли, но, только в платное отделение. Родители платили за меня 2р 15к за месяц занятий (примерно пятнадцать вафельных трубочек). И все бы хорошо. Я быстро научился плавать, стал показывать неплохие результаты в ОФП (общефизическая подготовка), да и плавал не хуже других. Но заедала одна пикантная деталь.
Те дети, что занимались в бесплатной секции, считались спортивной группой, их записали в секцию до достижения 9-ти летнего возраста. А те, кому уже исполнилось девять лет, ходили в так называемую «общеоздоровительную» секцию. Спортсмены плавали на время, соревновались друг с другом, а оздоровленцы просто отрабатывали номер под присмотром скучного работника бассейна. Я несколько раз просил тренера в Гериной группе взять меня к себе. Тот на словах соглашался, мол, ты пловец лучше многих, но дело не двигалось, так как надо было ждать лета, и естественного отсева пловцов из спортивной группы. А пока плавай, занимайся, набирайся сил и опыта. Но я был нетерпелив и, поплавав до весны, ушел из секции. Гера поддержал меня в этом решении и вскоре тоже бросил плавание.
Мы с ним пошли и записались в Дом Пионеров в судомодельный кружок. Собственно говоря, мы хотели в авиамодельный. Но руководитель авиамоделистов в эти дни был в запое и долго не появлялся на работе. А судомоделист к зеленому змию и табакокурению относился отрицательно, вот мы и оказались у него.
Дом Пионеров был просто длинным П-образным бараком, собранным из щитов. Как и полагается государственному учреждению, неказистый барак был широко обнесен мощным металлическим забором, так что внутри территории помещалось еще с треть гектара парка с огромными старыми платанами. Для пионеров были на выбор несколько кружков: