Нога Бога. Александр Плеханов
не любил с детства. Как и людей в белых халатах, общения с которыми всячески избегал.
– Вообще-то рановато. Надо бы ещё пару снимков сделать, – прочитал его мысли доктор.
– Да мы в порядке, – бодро начал Полубояров, но осекся заметив взгляд Мезенцева, увидевшего новое облачко плывшего над всклокоченной головой товарища майора.
– Если в порядке, то пишите отказ и задерживать вас не буду, – эти два персонажа доктору не понравились с самого начала. Они могли самостоятельно ходить, на здоровье не жаловались, так и пусть идут с Богом. Или куда подальше. Подпишут бумаги и скатертью дорога. Люди уже давно угнетали нервную систему доктора, как и анекдотичная зарплата, отчего он временами сам себя ощущал вылетевшим через лобовое стекло жизни.
– Ты вообще как? – спустившись с крыльца больницы уставился на Мезенцева Полубояров требовательным взглядом человека, привыкшего залезать в душу каждого, кто перед ним оказывался.
– Да нормально, – уже третье за один день облачко поплыло в зелени больничного сада, но Мезенцев начал к этому привыкать. Лететь башкой через лобовуху ещё то испытание и док видимо знал о чем говорит. А облачка… Да черт с ними, авось рассосутся. В любом случае это лучше, чем лежать в морге, хмурым, синим и неразговорчивым.
– Взгляд у тебя какой-то… странный, – Полубояров продолжал сверлить Мезенцева серыми не глазами даже, а камерами фиксации преступлений.
– С машиной что? – спросил Мезенцев, после чего серые камеры моментально потухли.
– Ну… в общем…
– Под списание?
– Ну вроде да, – виновато выдохнул Полубояров.
– Не кряхти. Ты мне жизнь спас.
– Успел заметить?
– Успел. Спасибо. Я б накатил сейчас. За второе рождение, – Мезенцев уже без всякого интереса проследил за новым облачком ласково обвившем голову Полубоярова. – С тем водилой что?
– Ну как бы тоже… под списание. Сам виноват, от него синькой несло за километр.
– Понятно. Тачку поймаем или как?
– Зачем тачку? – удивился Полубояров и достал телефон. – Петровский? Что да? Х… на, опять спишь на дежурстве? Записывай адрес, диктую, и машину через десять минут. Понял? Выполняй. Бегом!
Мезенцев, морщась от боли в голове, захохотал, в который раз впечатленный способностью Полубоярова общаться с людьми.
– Вот ведь олень, – убрав телефон в карман развел тот руками. – Пока не пнешь, не полетит. А то, что ржешь – это хорошо. Жмуры обычно не ржут.
Ирка, как обычно заехала в субботу. Муж ходил с мужиками в баню, а она ходила к Мезенцеву.
– Ты в порядке? – спросила она стягивая через голову платье и поймав взгляд Мезенцева, наблюдавшего как светло-зеленое облачко кружится вокруг щиколотки Ирки, поднимаясь к её колену, а затем к тому самому треугольнику, что в свое время привел к жестокой Троянской войне. Нижнее бельё она никогда принципиально не носила.
Прежнего,