Раскаты. Артем Приморский
сказать, коллегу. Он писатель и поэт, печатается во всевозможных газетах. Не только у нас, в Питере и Москве, но и за границей. Где же он?.. Ах, да вот же! Иван Алексеевич!
– Что такое, Антон? – к Маркову подошел невысокий мужчина в белом костюме-тройке.
– Александр Николаевич Арцыбашев – а вот Иван Алексеевич Ильин.
– Приятно познакомиться, – Ильин протянул руку с золотой печаткой на безымянном пальце.
– Взаимно… – доктор нехотя ответил.
На вид Ильину было под сорок. Длинные темные волосы, расчесанные пробором направо; аккуратно подстриженные, короткие усы. Лицо широкое и доверительное, слегка смуглое, но глаза – по-азиатски черные и немного раскосые, с быстрым и юрким взглядом, сильно портили общий добродушный вид. Ильин не понравился Арцыбашеву; и тот, похоже, понял это.
– Вы не представляете, как много сейчас редактор требует с нас по военной тематике, – продолжал болтать Марков. – Военные стихи, военные песни, военные рассказы… Издательство даже подняло цену – на прозе можно неплохо заработать.
– Да, и товарищ Марков, тем не менее, продолжает писать скучные статьи о повседневной жизни, – насмешливо подметил Ильин.
«Товарищ?» – Арцыбашев немного напрягся. Это старое, дружелюбное слово за последние годы обрело совсем другой оттенок – зловещий и заговорщицкий. Тех, кого называли товарищами, официальная власть чаще всего величала смутьянами. Для Арцыбашева это было плохое, опасное слово.
– А товарищ Ильин, тем временем, сочиняет что-то невероятно масштабное, эпическое, – сказал Марков. – Представьте, Александр Николаевич, великую битву – самую последнюю битву на Земле, в которой сойдутся все силы Добра и Зла.
– Это будет нелегкая битва, полагаю, – прохладно отметил Арцыбашев. Ильин улыбнулся, снисходительно посмотрел на репортера:
– Товарищ Марков немного преувеличивает. Но книгу я действительно пишу. Насчет последней битвы не уверен, но русско-японской войне в ней определенно найдется место.
– И Бешеному адмиралу тоже, – добавил Марков. – Ведь война неизбежно проиграна. Порт-Артур рано или поздно сдастся – у него нет ни кораблей, ни толкового начальства. Рожественский ведет эскадру навстречу неизвестности.
– Навстречу гибели, – поправил Ильин.
«Я и без тебя знаю», – зло подумал Арцыбашев.
– А настроения среди рабочих – сами знаете, какие, – сказал Марков. – Почитайте нашу газету – там все рассказано; и про Путиловский завод, и…
– Господа, опера начнется через минуту, – напомнил контролер после второго звонка.
– Простите, мне пора, – Арцыбашев, кивнув обоим, быстро вошел в ложу. Любимое кресло все еще пустовало, словно ожидая его. Отсюда доктор видел, как нарядные посетители наполняют зал, оживленно и беззаботно переговариваясь.
«Что им дело до войны на другом конце империи? – пронеслось в голове Арцыбашева. – Когда грянет здесь, тогда и задумаются».
Императорская