Время побеждать. Беседы о главном. Михаил Делягин
потому, что непонятно, зачем России отдавать свои нефть и газ китайцам или кому-то еще.
Главная, фундаментальная порочность этой идеи – полное отрицание русской культуры, всечеловеческая сущность которой прямо требует считать своим любого, кто осознанной подлостью обратного не доказал.
Вот это принципиально. Это практический вывод из наших особенностей. Не потому, что мы патриоты, и поэтому нам не нужно сжиматься до границ XV века. Не потому, что мы корыстны и хотим сидеть на нефти.
Е. ЧЕРНЫХ: – «Расея моя Расея, от Волги и до Енисея».
М. ДЕЛЯГИН: – За эту песню я не знаю, что нужно сделать с автором. Мелодия-то хорошая, но…
Е. ЧЕРНЫХ: – Но слова, если вдуматься…
М. ДЕЛЯГИН: – Человек просто злоупотребляет гуманизмом послесталинского времени. Сильно злоупотребляет.
Готовность в качестве не просто партнера и союзника, но и «своего», равного себе, принять почти любого человека, проявляется в том числе в отсутствии в нашей культуре образа абсолютного зла. Это очень резко отличает нас от европейцев. У них есть понятие «абсолютное зло», непримиримое и в принципе неисправимое, – а у нас зло почти всегда относительное. Особенно ярко это проявляется в народных сказках, которые наиболее полно отражают вообще любую культуру любого народа, это вещь архетипическая.
Может быть, отсутствие образа абсолютного зла – результат длительного симбиотического существования под игом Золотой Орды, которая, с одной стороны, была злом, а с другой – объектом постоянного сотрудничества. Хотя бы для князей.
Е. ЧЕРНЫХ: – Хотя бы Александра Невского вспомнить.
М. ДЕЛЯГИН: – Да, вот его, кстати, за дело святым признали.
Ведь главная его заслуга не в том, что он псов-рыцарей под лед дважды спустил, а в том, что он регулярно ездил в эту Золотую Орду и договаривался.
Е. ЧЕРНЫХ: – И спас Россию.
М. ДЕЛЯГИН: – Тот северо-западный ошметок, который был тогда Россией. И умер-то он на переговорах. Есть гипотеза, что он слишком хорошо их вел, так что ордынцы просто не знали, что с ним делать, и от дипломатического бессилия отравили.
А из бесспорных фактов стоит вспомнить, как в сказках добрый молодец договаривается с Бабой Ягой – символом Золотой Орды, и в итоге оказывается хитрее ее. Да и со Змеем Горынычем, и с Кощеем Бессмертным перед схваткой идут почти бесконечные разговоры.
Это органическая часть культуры: у нас абсолютного зла нет, а на Западе оно есть, причем почти во всех сказках.
Советская культура восприняла, хотя и предельно фрагментарно, образ абсолютного зла только в результате Великой Отечественной войны. У нас сейчас в языке есть слово, которое означает абсолютное зло. Это слово – «фашист». Но вся наша культура существует за рамками этого понятия, оно принципиально внечеловеческое. Сейчас, правда, либеральные реформаторы и воры, как их продолжение и порождение, потихонечку занимают это место. И ожесточение, связанное