Сказки полнолуния. Сборник новелл. Герберт Гросс
Впрочем, довольно самолюбований, пора заняться серьезным делом.
Итак, что может означать картина, где изображены два дома? Один красивый, другой – полная противоположность.
Я задумался и мысли сами собой навеяли воспоминание, как несколько часов назад я ехал вдоль вереницы домов к особняку Норвилла. Что, если один из этих домов – это дом самого Норвилла? И конечно тот, который был изображен красивым. Свое жилище изображать в уродливом виде Норвилл не стал бы, и как художник, и как хозяин. У него просто не было к этому видимых оснований. Значит, красивый дом, это почти наверняка его собственный дом. Тогда выходило, что второе строение, прекрасное лишь своей кривизной и выглядывающее из-за дома Норвилла, это конечно соседний дом. Других не было видно. И обычно у дома бывают два соседних и мне пришлось бы гадать, какой именно тут был изображен, но в данном случае мне повезло. Дом Норвилла был последним, а значит, уродливым домом мог быть только тот, что стоял справа, ибо слева вообще ничего не было. Пока все вырисовывается именно так, если конечно моя теория верна.
– Ладно, отставим на время эту картину и посмотрим следующую более внимательно, – сказал я вслух.
Я долго, очень долго всматривался в нанесенную красками на холст бурю. Она рождалась из ноздрей гигантской головы. Ветер шел именно из головы. Как только я мысленно произнес эту фразу, я сразу же уловил ассоциацию с известным выражением «ветер в голове». Норвилл ясно показывал на это явление и мне оставалось понять, кого он имел в виду. Неужели свою собственную жену? Ведь он говорил о ней исключительно в восторженных тонах.
Я оставил в покое и эту картину, узнав из нее уже достаточно много. У меня еще будет время вернуться к ней, когда я пойму основную мысль, заложенную в двух остальных. Кстати, само по себе, то обстоятельство, что Норвилл зашифровал в своих картинах определенную информацию, было очень интересным явлением, хотя в моей практике и было нечто подобное. Только в предыдущем случае, молодой писатель написал рассказ, где сам того не ведая, указал мне на похитителя своей сестры.
Юноша, молящий о чем-то и получающий дары с неба, мог означать только то, что кто-то, например, миссис Норвилл, что-то просила у некоего лица и получала это. Золото и деньги могли быть просто аллегорией, но вполне возможно, что это происходило буквально. Больше на этот счет у меня не было никаких мыслей. Я понял, что эта картина не является основной и только дополняет остальные, хотя, если подумать, то и предыдущая работа Норвилла, по сути, была такой же.
Картина с подвешенным за ноги юношей навела меня на мысль, что некто понес наказание за свои деяния в виде рассеченной щеки. Это была своего рода казнь, однако из изображения на холсте не становилось понятным, как закончилась эта экзекуция для провинившегося.
Я еще раз просмотрел все картины, включая портрет и развалившись на диване, стал думать. Если у миссис Норвилл был тайный друг,