Боярская честь. «Обоерукий». Юрий Корчевский
картина.
Меня что, и здесь в сыщики записали? Не учился я этому ремеслу – так, повезло однажды.
– Так вот, мы бы хотели, чтобы ты взялся за это дело. Нам не важно, будет ли наказан похититель – нам надо вернуть украденное и доставить в Боровск. Там довершат работу над посохом и одеянием иерарха, ну это уже не твоя забота.
Я сидел в раздумье. Отказаться? А если меня «сольют» по-тихому князю? Взяться – вдруг дело окажется выше моего умения и не хватит мозгов, чтобы найти похищенное?
– А сколько времени тому ушел монах?
– Четыре седмицы.
– Пешком?
– Ну зачем – лошадь дали, телегу. Послушник из бывших ратников, меч у него был – не мальчик, мог за себя постоять.
– А чего же охрану не дали – только одного послушника, коли навершие дорогое?
– Чем больше охраны, тем заметнее, тем сильнее соблазн.
– Тоже верно. Как звали монаха и послушника?
– Монаха – Ионой, послушник – Трифон.
– В чем одеты были?
– Известно в чем. В чем монахи одеты бывают – ряса, клобук. Послушник – в подряснике.
– Послушник надежный, проверенный? Не мог ли он…
– Мог, как и любой, в ком алчность победила совесть. Алчность – она у каждого есть, только большинство ее в дальнем углу души гнобит, управлять собою не позволяет. За монаха Иону головой ручаюсь – знаю его двадцать лет.
– Трудная задача.
– Была бы легкая – сами решили бы. Думаешь – тебя легче отыскать было?
Я в голове перебирал варианты – с чего начать поиск? И пока не находил приемлемого. Я знал только отправную и конечную точки маршрута.
– А как они выглядели?
Тут уж задумался настоятель.
– Как может выглядеть монах? Обыкновенно.
– Ну, какого он был телосложения – высокий, низкий, плотный, худой?
– А, вот оно что. Монах – высокий и худой, послушник – высокий, крепкий.
– Приметы были – ну, шрамы на лице, родинки?
– Монах Иона чист лицом, а у послушника на правой щеке и виске – шрам, старый, тонкий.
Уже кое-что.
– Попробую, настоятель, только больно много времени ушло, тяжко следы отыскать будет.
– Вот и попробуй. Не сможешь найти – стало быть, то угодно Господу.
Я раскланялся, настоятель осенил меня крестным знамением, и я вышел.
Обратную дорогу к воротам нашел сам. Монах, завидев меня, живо отворил ворота. Нос его слегка припух и багровел, заметно выделяясь на лице.
Отвязав лошадь, я поехал домой. Ехал не спеша, погрузившись в думы. Задали мне отцы церкви трудноразрешимую задачу. Каким путем поехали монахи, где случилось несчастье? В том, что случилось именно несчастье, я не сомневался. Если бы их просто ограбили, они давно бы уже заявились в монастырь – даже пешком.
Настоятель не сомневается в Ионе, но ручаться за послушника не может. Придется ехать в Боровск и опрашивать по дороге всех – другого пути начать поиски я не видел. Все усугублялось давностью. Месяц – это много, если кто что и видел, так забыть успел или сам