АТРОПАТЕНА. ВАГИД МАМЕДЛИ
рассветные лучи утра, отражаясь от каждой песчинки пустыни, все вокруг заливалось светом и объявляло о приходе утра
Внезапно Харун показал рукой вперед и сказал:
– Вон тот самый оазис.
Харун был исконним жителем этих мест, и зной пустыни не так уж на него действовал. Поэтому первым увидел это место именно он. Албанер, измученный нестерпимой жарой, жаждой и долгой дорогой, с трудом поднял голову. увидев виднеющиеся вдали сияющую зелень деревьев, он облегченно вздохнул. А тамбуканы, все еще не понимая, зачем их ведут к роднику, который был наглухо закрыт обломками рухнувшей скалы, словно на что-то надеясь, упрямо двигались вперед.
Когда они приближались к оазису, от всего стада в живых оставалось всего три тумбакана. Чем ближе они подходили, казалось, к навсегда умолкнувшемк источнику, чувствовалось, что их вожак совершенно обессилел.. Теперь он шагал гораздо медленней и, скорей всего, не шел, а буквально полз.
Наконец, путники дошли до родника и остановились. Тамбукан, который вез Огуза, сел на землю и начал тяжело дышать. Хотя вожак и оставшиеся в живых другие тамбуканы еще держались на ногах, было видно, что через некоторое время на землю рухнут и они. Огуз, увидев, что зверь, на котором он сидел, совершенно обессилел, спустился по его броне вниз и, шатаясь от слабости, направился к скалам. Забравшись на одну из них, он вынул из-за пазухи большую флягу. Сняв крышку, он с жадностью прильнул ртом к ее горлышку. Сделав несколько больших глотков, он вдруг вспомнил о о своем хозяине.. Поэтому он обернулся в сторону каравана и крикнул:
– Господин, скорей сюда!
С тех пор, как Албанер на глазах Огуза с легкостью подчинил себе тамбуканов, потрясенный оруженосец не всегда решался обращаться к нему по имени.
Албанер с трудом поднял голову и обернулся в сторону, откуда неожиданно послышался его голос. Когда он увидел, что Огуз держит в руке открытую флягу, его глаза полезли на лоб:
– Огуз, что это ты собираешься делать? – крикнул он.
Вскочив на ноги, он из последних сил побежал к своему оруженосцу. Харун, не раздумывая, побежал за ним.
Огуз протянул Албанеру полупустую флягу и сказал:
– Выпейте, господин. Это ваша доля.
Албанер, взяв флягу из рук Огуза, рассерженно посмотрел на него и передал ее мальчику:
– Бери, Харун, это твоя доля, пей досыта.
Изможденный Харун еле слышным голосом сказал:
– А ты? Почему ты не пьешь?
Как для его племени, так и для самого Харуна, родившегося в жаркой пустыне, не было ничего ценнее, чем вода. В этих безводных местах она всегда была на вес золота. Теперь, когда Албанер, сам не испив этого бесценного дара природы, протянул его Харуну, тот с изумлением взглянул на него и, закинув голову, начал пить. Когда он напился, он вернул ее обратно .
Албанер перевернул флягу вверх дном и вылил остатки на свою ладонь. Оттуда упало лишь несколько капель. Он медленно приблизил ладонь ко рту и слизал с нее спасительную влагу.
В это время Огуз посмотрел отсюда на тамбуканов и сказал:
– Албанер,