Курмахама. Надежда Калинина
не могла, причём, делал это он по своему почину, без просьб со стороны своей соседки. Когда же в один из дней Павел вызвался проводить Елену до дома, даже самые недоверчивые из девчонок класса вынуждены были признать: Розенблат втюрился в Распопову.
Воскресив в душе события тех лет, Елена отвела глаза от окна и попыталась сосредоточиться на том, что в данный момент вещала у доски Римма Петровна, но воспоминания сорокалетней давности лились и лились в сознание непрерывным, мощным потоком.
Сейчас она вспомнила, как Павел впервые вызвался проводить её. Это случилось где-то в конце сентября, когда, выходя из школы после уроков, Елена обнаружила Розенблата, подпиравшего спиной один из столбов турника, расположенного как раз напротив выхода. При виде Елены Павел расплылся в лучезарной улыбке и своим красивым голосом громко объявил:
– А я тебя жду!
Не давая девушке опомниться, он лёгким шагом направился к застывшей от неожиданности Елене и потянул портфель из её рук. Разумеется, Елена и не думала противиться его напору. Переложив портфель в левую руку, Розенблат правой поправил собственную роскошную сумку на длинном ремне и, улыбнувшись, коротко бросил:
– Пойдём, что ли.
И тут же начал движение, взглядом заставляя Елену последовать своему примеру. Словно околдованная, Елена отправилась вслед за красавцем Павлом, всем телом ощущая, сколько видимых и невидимых глаз в данный момент жадно ловят каждую подробность, каждую деталь этой сцены. По сторонам смотреть она в тот момент не могла – было страшно. Но и не глядя, чувствовала, как буравят её глазами девчонки, как изучают в недоумении парни, задаваясь вопросом, что Розенблат смог найти в этой Распоповой, какая тайна скрыта в этой, доселе считавшейся совершенно невзрачной, девчонке. Вроде ничего с прошлого года в ней не изменилось. Тогда что? Челку обрезала? Ну, да, стала посимпатичнее. Но ведь и так вроде уродиной не была, но, чтобы обратил внимание такой как Розенблат, немыслимо! Что, что же изменилось-то в Ленке Распоповой?
Итак, Павел начал «ходить» с Еленой. Да-да, именно ходить, в те годы это называлось так. И они вправду много ходили – Розенблат часто провожал Елену до дома. Сначала до подъездной двери. Потом стал подниматься на этаж, но пока дальше томных взглядов и держания за руки дело не шло.
«Помню, как-то мы стояли перед моей дверью едва ли не десять минут кряду. Не целовались, не обнимались, просто стояли. Что делали? Держались за руки, смотрели друг на друга. Боже, какая святая наивность! – с оттенком умиления вспомнила Елена, но тотчас поправилась, – Хотя, нет, наивной в те годы была только я, Розенблат следовал своему плану, как я теперь понимаю»,
Тем временем, мир вокруг Елены, на которую обратил внимание САМ Розенблат, начал стремительно меняться. Всё чаще Елена замечала, как остальные мальчишки класса стали словно бы обходить её своим вниманием и вести себя с ней сдержанно-вежливо, всякий раз давая понять, что подтрунивания и разнообразные