Эра смерти. Эра империи. Майкл Салливан
выстроившиеся вдоль петлявшей дороги, были разбросаны, как ил после наводнения. В гуще человеческого осадка виднелись небольшие каменные постройки гномов и даже, то тут, то там, несколько домов из кирпича и дерева, похожих на жилища фрэев в Алон-Ристе.
Задумавшись над предположением Роан, что Рэл со временем разрастается, Мойя заметила, что кое-какие участки вдоль дороги заселены плотнее, чем другие.
Может, передо мной урожайные и голодные годы? Военное и мирное время?
Чем дальше они продвигались, чем выше поднимались, тем реже встречались густонаселенные места. Даже дома выглядели более грубыми, более примитивными.
– Не понимаю, откуда все это берется, – сказала Брин, указывая на протянувшиеся до горизонта хижины. – Дом моих родителей выглядел в точности так же, как тот, где я выросла.
– Не совсем, – поправил Гиффорд. – Он был красивее.
Брин кивнула:
– Да, наверное. Но как желания воплощаются в материальные вещи?
Роан шла, уставившись себе под ноги, и теребила волосы.
– Арион сказала, мы существуем, потому что верим в это. – Она задумалась. – Когда мы умерли, наши тела остались в мире Элан, однако… – Она ткнула в себя пальцем. – У меня есть тело. – Она подняла взгляд. – У Мойи с собой лук, а у Дождя – кирка. Но это ненастоящее. У них с собой орудия, потому что они в это верят. По той же причине мы выглядим как обычно – мы в это верим. Возможно, в мире, где нет ничего физического, сила воли и вера формируют реальность вокруг нас.
– А почему все дома выглядят лучше, чем в жизни? – спросил Гиффорд.
– Гордость, – объяснила Тресса. – Если есть выбор, любой создаст себе идеальный дом, разве нет?
– Да ну? – усмехнулась Мойя. – Тогда почему ты все еще носишь эту жалкую рубаху? Или я вижу лишь то, что ожидаю увидеть?
Тресса осмотрела себя и пожала плечами:
– Ты видишь меня такой, какая я есть.
– Мы видим то, во что ты веришь, – сказал Гиффорд.
– Возможно, – предположил Дождь, – но ведь у каждой стены две стороны.
Роан кивнула:
– Впечатление основано не только на нашем самоощущении, но и на ожиданиях окружающих.
– Ты меня совсем запутала, Роан, – сказала Мойя.
– Ну… это как с Падерой.
– Правда?
– Да! – широко улыбаясь, воскликнул Гиффорд. – Все верно. Роан, ты гений! Вот почему Мойя видела Падеру старухой, а ты – молодой.
Мойя грозно посмотрела на Тэкчина, на лице которого отражалось то же смятение, какое чувствовала она сама.
– Надеюсь, ты не разберешься во всем этом раньше меня.
Фрэй покачал головой:
– У меня нет ни малейшего шанса. Среди галантов я славился не умом, а красотой. – Он подмигнул ей.
– Дело вот в чем, – объяснил Гиффорд. – Мойя увидела Падеру старухой, потому что такой ее помнит. Память Мойи сильнее, чем представления Падеры о себе. Это понятно, ведь суждения Мойи… ее воля… ну, она…
– Упертая, – подсказал Тэкчин.
Гиффорд смутился:
– Я