Слепая бабочка. Мария Герус
само.
С передка повозки доносились два голоса. Бенедикт правил лошадью и отрывисто беседовал с ночным братом. Обсуждали погоду и дорогу.
– Темнота. Пора на ночльег.
Это что ж выходит, вечер уже? Получается, она почти сутки проспала?
– Дождь. Костра не зажечь, без костра холодно.
– Неженка ты есть. Льеденчик сахарный. Сразу видно, из благородных.
– Это не просто дождь. Нельзя нынче в лесу ночевать.
– О-у! Уговорил. Ищем лесного фея в хрустальный дворец.
– Лесную фею, – задумчиво поправил ночной брат, – в наших лесах феи не водятся. Только лешаки. И дворцов у них нет. Зато, насколько я помню, тут скоро развилка должна быть. А у развилки постоялый двор. Худой ли, хороший – не знаю. Не бывал.
– О да. Как можно. Благородные в замках ночуют. Но мы не есть гордый, нам и постоялый двор как хрустальный дворец. Дождь перестать – дальше двиньемся.
Арлетта спихнула Фиделио, дремавшего у неё на ногах, и тоже пробралась вперёд.
– О, мон инфант! Как рука?
– Не болит, – удивлённо пробормотала Арлетта.
– Хороший маз, – одобрительно крякнул Бенедикт, – там осталось ещё?
– Осталось, – сказал ночной брат и охнул, потому что повозка качнулась и девочка-неудача с размаху села на него. Пересадил девчонку на сундук и, ворча что-то неразборчивое, принялся растирать сломанную ногу.
– Где взял? – не отставал Бенедикт, любивший простые, дешёвые и верные средства.
– Да купил на торгу у одной бабки. Я это средство с детства знаю. Воняет так, что не скоро забудешь. Нянька всегда для меня такое варила. Она с севера была, там в травах понимают.
– О, я слыхать. В столице на торгу люди сказать. Пригорские колдуны. Мёртвого оживлять. Хромые ходят, немые говорят…
– А слепые? – шёпотом спросила Арлетта.
Ночной брат пошевелился, вздохнул.
– Всякое бывает.
– А далеко это?
– Что?
– Пригорье.
– Далеко.
– Понятно.
Мало ли что на торгу болтают. Может, никакого Пригорья и на свете нет.
За разговором незаметно добрались до развилки. Трактир там был, с конюшней, с чердаком для ночёвки проезжающих и даже с навесом, под который загнали мокрую повозку. На чердак их, конечно, не пустили. Прочие проезжающие, хоть и не шибко благородные, ночевать со скоморохами не пожелали. Зато пустили на сеновал прямо над конюшней. Так оно и лучше, к Фердинанду ближе, да и Фиделио взять с собой никто не мешает. Сбоку, может, и дует, зато сверху не каплет. Спи – не хочу.
Арлетта, может, и хотела, да не вышло. Ночью мирно шуршащий дождик превратился в бурю из тех, что сносит крыши и ломает вековые деревья. Ветер со свистом врывался в самые мелкие щели, но, если бы только ветер. Внезапно грохнуло так, что она вскрикнула. К счастью, этого никто не услышал. Долгие раскаты грома накатывали друг на друга, так что снаружи стоял непрерывный