Весной и другие рассказы. Ги де Мопассан
есть нет… и да, и нет… я не знаю. Но в конце концов, у меня есть доказательства. Это несомненно.
– Как же ты это сделала?
– Как я сделала? Слушай… О, я была упорна, непоколебима. Вот уже три месяца, как он стал невыносим, груб, невежлив, упрям, прямо-таки мерзок. Я сказала себе: «Это не может так продолжаться, надо решиться на развод!» Но как? Это было вовсе не легко. Я пробовала заставить его побить меня. Он не захотел. Он пререкался со мной с утра до вечера, заставлял выходить из дома, когда я не хотела, и сидеть дома, когда мне хотелось обедать в ресторане. Он отравлял мне жизнь целую неделю. Тогда я постаралась узнать, нет ли у него любовницы. Оказалось, что есть, но отправляясь к ней, он принимал тысячи предосторожностей. Невозможно было застать их вместе. Тогда догадайся-ка, что я сделала?
– Не представляю себе.
– О, ты никогда не догадаешься. Я упросила своего брата достать мне фотографию этой особы.
– Любовницы твоего мужа?
– Да. Жаку это обошлось в пятнадцать луидоров: столько стоить поужинать с ней от семи часов, вечера до двенадцати. Три луидора в час. Сверх всего прочего, он получил от этой особы ее фотографию.
– Мне кажется, это можно было сделать при помощи какой-нибудь хитрости и без того, чтобы… чтобы быть обязанным в то же время вступать в обладание оригиналом.
– О, она хорошенькая. Жаку это не было неприятно. Кроме того, мне нужно было знать подробности, физические подробности об ее фигуре, груди, цвете лица, словом – о тысяче разных вещей.
– Я ничего не понимаю.
– Сейчас увидишь. Когда я узнала все, что хотела знать, я постаралась увидеть одного… как бы тебе сказать… делового человека… Hy, знаешь… одного из тех людей, которые занимаются всякими делами… всякого сорта. Одного из агентов по… по… по… устройству рекламы… Они же бывают свидетелями… Одного из… Ну, ты в конце концов понимаешь?
– Да, немного. И что же ты ему сказала?
– Показав ему фотографию Клариссы (ее зовут Клариссой), я сказала:
– Послушайте, мне нужна горничная, которая была бы похожа на эту особу. Я хочу, чтобы она была хороша собой, изящна, стройна, чистоплотна. Я заплачу ей столько, сколько она захочет. Пусть это мне стоит хоть две тысячи франков. Она мне будет нужна не больше, как три месяца.
Он был очень удивлен и спросил:
– Вам угодно, чтобы она была безукоризненна?
Я покраснела и пробормотала:
– Ну, да, в смысле честности.
Он отвечал:
– И… в смысле нравственности?
Я не решилась ответить ничего. Я только сделала знак головой, как бы говоря: нет. Потом я вдруг поняла, что у него появилось ужасное подозрение, и воскликнула, потеряв всякое самообладание:
– О, знаете… Это для моего мужа… он мне изменяет… он мне изменяет на стороне… я хочу… я хочу, чтобы он изменял мне дома… понимаете?.. Чтобы поймать его… Тут этот человек принялся хохотать. И я поняла по его глазам, что он снова стал относиться ко мне с уважением. Он нашел меня очень решительной. Я убеждена, что в эту минуту ему страшно хотелось пожать