Самые сильные силы. Олег Аркадьевич Белоусов
движение вниз, уверенно полагая в первую минуту, что отключение продлится недолго. Филипп чувствовал себя неловко, потому что чем дольше все молчали в темноте, тем более гнетущим казалось это молчание, а о чем говорить с незнакомыми девочками в такой ситуации – не находил. Филипп убрал пальцы из проема дверей, и опять вернулась прежняя темнота. Притихшие подруги зашевелились, и послышался шепот:
– Танечка, сейчас включат свет… Подожди чуточку… – Филипп подумал, что попутчицам, возможно, не понравилась усилившаяся темнота, и он опять попробовал просунуть насколько возможно пальцы между дверей. Благодаря незначительному люфту между створками снова вернулась чуть большая полоска света. Филипп смог с трудом разглядеть, что ту девушку, которую он отметил как предпочтительную для знакомства, обнимала за шею ее подруга и успокаивала, а та, прижав ладони к глазам, как будто тихо плакала. Филиппу показалось странным, что она расстроилась из-за остановившегося лифта. Он не видел ничего опасного во временной остановке. Вдруг плачущая девушка вырвалась из объятий подруги и бросилась на Филиппа. Прежде чем услышать ее панический крик, он почувствовал, что она быстро просунула руки ему под мышки и прижалась всем телом. Она рыдала и кричала ему в грудь, но это, казалось, было слышно на всю гостиницу:
– Сделайте что-нибудь! Скорее! Я прошу вас! Мне страшно! – Ее громкие грудные рыдания обескуражили Филиппа. Внезапно он ощутил резкую боль оттого, что ногти девушки впились ему в спину. Он предположил, что его тонкая рубашка порвана, и начал явно ощущать кровяную мокроту под лопатками. С трудом сдерживая боль, Филипп крепко обнял испуганную пассажирку, и это на мгновение утихомирило ее, а боль в спине от впившихся ногтей несколько уменьшилась. Как только Филипп ослаблял свои объятия, Татьяна опять до нестерпимости сильно впивалась в его тело.
– Тихо-тихо… – сказал он ей успокаивающим шепотом в ухо и легонько похлопал по спине. Несчастная буквально вросла в Домникова. Стыд оттого, что он не смог выдержать царапин от ногтей девушки, заставил его, стиснув зубы, с трудом сдержаться, хотя в первое мгновение Филипп чуть не закричал от чудовищной боли. Как бы больно ему ни было, мысленно он решил, что без малейшего звука выдержит все, что ему придется испытать сейчас от плачущей девочки. Более спокойная подружка, тоже напуганная, беспомощно стояла позади плачущей Тани и в растерянности утешала ее, положив свои руки ей на плечи. Только теперь до Филиппа дошло, что Татьяна, возможно, больна. Какая-то фобия была налицо. Спустя мгновение Таня опять начала плакать, ее тело сотрясала дрожь. Филипп вновь почувствовал знакомую боль от ее не ко времени, должно быть, красивых и длинных ногтей. Теперь пораненная спина стала более отзывчива на бессознательные истязания, но Домников терпел. Здоровая девушка, как бы опасаясь остаться одной в темноте, тоже прижалась к ним, и Филипп был вынужден одной рукой обхватить и ее.