Всё во имя света. Яков Кот
после себя только затихающий смех.
***
Пекарню и лавку «Пироги Уиллема и Розы» Тристан нашел без труда в тот же вечер.
Первый же прохожий охотно направил потрёпанного «господина рыцаря» к лучшему хлебопёку города.
Высокие окна лавки выходили на центральную улицу Бройвинга и ярко светились, так что даже снаружи было видно, что, несмотря на позднее время, внутри яблоку негде упасть от покупателей. Полки ломились от выпечки – румяные булки, круглые и пышные караваи, сладости, присыпанные сахарной пудрой… Тристану, залитому, кажется, по самые уши целебными снадобьями, есть не хотелось совершенно, но при одном взгляде на это изобилие даже у него рот наполнился слюной. Паладин постоял у порога, собираясь с мыслями, и решительно шагнул внутрь.
Здесь, в отличие от злополучного паба и прилегающих улиц, царило оживление, точно все происходящее снаружи не касалось этого места. Клиенты бодро переговаривались, пара парнишек в белых колпаках и фартуках сноровисто заворачивали хлеб в пергамент и раскладывали в подставленные сумки, через внутреннюю дверь ткацкими челноками сновали опрятные девицы с корзинами и лотками хлеба. Подождав, пока очередная служанка разложит выпечку и с пустой корзиной направится назад, за прилавок, Тристан заступил ей дорогу.
– Ах!.. М-минейр? – испуганно распахнула глаза девушка, неприятно напомнив морок, которым прикрывалась демоница, и потому ответ Тристана прозвучал несколько резче, чем он хотел:
– Я хочу поговорить с хозяином вашей лавки. Сейчас.
– Я… сейчас позову! – пискнула девица и перепуганной мышью метнулась в служебную дверь, а паладин отступил к стене и устало к ней привалился, борясь с желанием закрыть глаза и заснуть стоя.
Несмотря применённую Силу и наложенные повязки и мази, болело всё. Не только магический ожог и ушиб от приклада на плече – болели все мышцы, все жилы, перенапряжённые в борьбе с самим собой там, на мельнице. А сверху пыльным мешком наваливалась усталость… Но у него не было времени на отдых, не сейчас, пока проклятая нечисть продолжает разгуливать по земле и иссушать людей.
– Вы хотели поговорить со мной, минейр паладин? – прозвучал рядом хрипловатый мужской голос, заставив Тристана вздрогнуть и открыть глаза – кажется, он всё же начал проваливаться в дремоту.
Перед ним стоял немолодой полнеющий мужчина с пышными усами и изрядными залысинами в седых волосах. Вежливо наклонив голову, тот представился:
– Я Уиллем Стоун, пекарь.
– Да, герр Стоун, – кивнул паладин. – Только… здесь найдётся более уединённое место? Разговор не из тех, которые стоит слышать посторонним.
Пекарь удивленно и встревоженно нахмурился, но кивнул и жестом показал следовать за ним. Они прошли за прилавок, миновали огромную кухню, полную жара печей и поглощённых работой пекарей и кухарок, вышли во внутренний двор и наконец поднялись наверх – видимо, в кабинет хозяина, заваленный в равной мере бумагами, гроссбухами и мешками с мукой, сахаром и изюмом.
Предложив Тристану