Жизнь только начинается. Марья Гриневская
матушкины хашх-берек? Да она не переживет, если не накормит ими всех гостей. Пельмени лепят все женщины в доме, и это особенное блюдо, оно объединяет. Пока готовится блюдо они успевают обсудить все и всех. Я как-то забрел к ним на кухню в поисках специй к шашлыку, так был выставлен за дверь вместе с приправами и отруган за подслушивание.
Печальные мысли прерывает оповещение с рабочей почты. Открываю и вижу письмо от Софии, она высылает мне список товаров с рекомендациями по глубине и ширине поставок и кратко описывает процесс интеграции. Отдельным списком идут вопросы по схеме, а в конце она рекомендует торговать с нашего склада, а не заключать договор на полное сопровождение. – Что? Рекомендует? Схему уже просчитали и одобрили. Получается она, изучив все за четыре часа заявляет, что мы ошиблись?
Потираю руки и с нетерпением жду завтрашнего совещания. Кажется, у меня скоро будет повод, чтобы ее уволить. Вечер сразу заиграл новыми красками и вести скучный диалог с Илоной больше не было никакого желания. Моя рука тянулась к телефону, я бы с удовольствием поговорил сейчас с одной зазнайкой, но уже поздно. Завтра, все завтра.
Пишу ей в ответном письме, что хочу видеть ее завтра на совещании в 10.00. Там и поговорим.
Илону везу домой и прощаюсь. На вопрос девушки, когда мы снова увидимся, хочется ответить честно: «Когда перестанешь заниматься ерундой и начнешь нормально питаться». Но отвечаю, как предписывает этикет: «Я тебе позвоню». А это означает, что никогда.
***
Все утро дергаюсь, как на иголках. Приближается час расплаты и моего триумфа. Прожигаю глазами дверь переговорной комнаты, через которую, как через сито, медленно прибывают сотрудники. Кто-то обсуждает рабочие вопросы, кто-то делится впечатлениями об отпуске. Не желая участвовать в этом балагане, я отвлекаюсь на телефонный звонок, а завершив его оказываюсь в звенящей тишине. Пытаюсь разобраться, что же заставило коллег резко завершить все разговоры. Ищу причину и мой взгляд находит ее – стройную фигурку, упакованную в настолько элегантный и сексуальный костюм, что я впал в ступор. Серые узкие брюки, шелковая белая блузка, ткань которой настолько тонкая, что даже имея проблемы со зрением можно рассмотреть рисунок кружева на белье. Но последним штрихом, да что уже там, на штрих это было не похоже, это последний выстрел, контрольный, так сказать. Контрольным выстрелом, заставившем всех присутствующих притихнуть был жилет, по совместительству выполняющий роль корсажа. Он, как и подобает этой части одежды, обтягивал кукольную фигурку девушки, а верхний край, расположенный четко под грудью, подчеркивал, приподнимая ее.
Первой моей мыслью было, что кто-то по ошибке зашел в нашу переговорную. А потом я рассмотрел поллитровое ведерко с кофе и понял, нет, это я ошибся – свои. Свои, чтоб мне ослепнуть.
Вторая мысль была – какого фига она так вырядилась, я ведь уже обсуждал с ней дресс-код. На слове дресс-код шестеренки в моей голове начинают крутиться, и я понимаю, почему она так оделась.
– Стоп! Она что, специально?