Противоположности. Сквозь время. О.Шеллина (shellina)
голодные рулады.
– Либо же его бояре ворота сами откроют, как ни раз уже случалось, – Волков покачал головой. Хоть сам он и был из Твери, но вот о тверских князьях и боярах, похоже, мнение имел не слишком лестное.
– А ежели нет? Ежели именно на этот раз и не получится? И литовец пришлет вовремя подмогу, и ополчение вовремя соберут и даже наряды сумеют на стены вытащить, и что тогда? Мы будем под Тверью стоять дольше, чем на Угре? – я смотрел на ажиотаж, царящий во дворе и не понимал, с чем он связан. Вроде бы Иван обещал мне не начинать сбор войска, пока не убедится, что я смогу держаться в седле, чтобы доехать до Твери и там суметь командовать, опять-таки сидя в седле. Или моя короткая поездка его внезапно убедила, что опасность для моего здоровья несколько преувеличена?
– Ты слишком уж сильно полагаешься на дальновидность Михаила Борисовича, – Волков усмехнулся. – Не замечен он был в таких мудрых решениях ни разу за всё своё княжение. Скорее на Господа нашего будет надежды возлагать, но сам не будет думать о готовности к осаде, даже, если прознает про неё.
– Твои бы слова, да Богу в уши, – тихо проговорил я, глядя как ко мне приближается, судя по одежде, боярин. Но я его не видел на заседании боярской думы. И опять передо мной во весь рост встал вопрос – кто это такой? Волков же, проследив за моим взглядом, присвистнул.
– Ничего себе. Сам Кошкин-Захарьин из Коломны прибыть успел. Да почитай не один, как есть с дворовым войском своим. Неужто великий князь Иван Васильевич, князя Холмского оправить на Тверь хочет?
– Вряд ли, – я покачал головой. – Это будет слишком большим испытанием его преданности. – А тем временем Кошкин-Захарьин приблизился ко мне достаточно близко, чтобы я его разглядел.
Не слишком высок был этот знаменитый воевода. Бороду предпочитал носить аккуратно подстриженной и сужающейся к концу. Немного простоватое лицо и неожиданно цепкие, умные глаза, которые в этот момент смотрели прямо на меня.
– Здравствуй, княжич, а я уж подумал, что не сыскать тебя, потому как даже рынды твои не в курсе, куда же ты подевался, – он остановился и отвесил мне поклон. Я тоже поклонился, правда не настолько низко, все-таки статус у нас разнился, и довольно сильно.
– И тебе здравствовать и не хворать, Яков Захарьевич, – когда мне назвали имя, ориентироваться стало гораздо проще. – А не потому ли ты прибыл так спешно из Коломны, да еще и воев с собой захватил знатных, чтобы меня сыскать?
– А коли так? Обскажешь великому князю, как долго я тебя искал? – он хитро улыбнулся. А ведь, кроме все тех же летописных «поехал», «взял», «послан», «умер» ничего о нём не знаю. Даже точная дата его смерти не известна доподлинно. А оказывается, что у него и чувство юмора присутствует.
– Я даже расскажу, как мы с тобой вдвоем от целой своры татей отбивались, и как ты меня израненного на руках из леса вынес, – я улыбнулся, не сводя с него взгляда.
– Почему из леса? – Яков даже удивился, услышав мой ответ.
– Так ведь тати в лесу живут, – я развел руками.
– И