Брокингемская история. Том 10. Алекс Кардиган
он, энергично жестикулируя и трагически закатывая глаза, – Такое невозможно в цивилизованном обществе! Позор, позор старушке Британии! Браун, вы знаете, что происходит в соседнем коридоре? Только что мы с Гарднером стояли в курил… то есть, работали в выставочном зале. Вдруг к нам пожаловал некий дьявол по фамилии Уэлч и пригрозил, что очень скоро нас (по его выражению) выпрут к чертям собачим на улицу вместе со всеми нашими бесценными артефактами… Не успели мы оправиться от потрясения, как в курилку… то есть, в выставочный зал заглянул другой Люцифер, по фамилии Гибсон, и заявил, что намерен лишить нас наших драгоценных картин. Мы очутились как бы между молотом и наковальней – то бишь, между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, над нами довлеет опасность выдворения на улицу некого Уэлча; с другой стороны, над нами нависла угроза конфискации картин какого-то Гибсона… Чудовищно, не правда ли?
– Угроза конфискации картин какого-то Гибсона… – повторил в задумчивости Браун, – Но почему «какого-то»? Блейз, неужели вам безразлично творчество Гибсона? А между тем я не побоюсь вовсеуслышанье провозгласить: Гибсон – величайший художник современности! – он с некоторым вызовом посмотрел на собеседника.
– Какой ещё Гибсон? – опешил Блейз.
– Повторю ещё раз: Гибсон гениален! – с пафосом воскликнул Браун, – Вы можете делать вид, будто имеете на сей счёт иное мнение – но истина всегда остаётся истиной. Она не нуждается ни в каких доказательствах! Разве что в самых очевидных… Например, вот такое доказательство: Пункт первый: Гибсон – гений. Пункт второй: Кто не согласен, смотри пункт первый… Убедительно? Ну ещё бы! – он победоносно осмотрелся вокруг, как бы разглядывая останки оппонентов, насмерть сражённых его крупнокалиберной аргументацией, – Рано или поздно культурной общественности придётся признать мою правоту! Творчество Гибсона подобно тайфуну или торнадо, всё сметающему со своего пути. Оно заставляет нас просыпаться среди ночи с одной лишь мыслью – поскорей достать с книжной полки альбом с репродукциями его картин и ещё раз полюбоваться на них при лунном свете…
– Но вообще-то Гибсон – не художник, а сотрудник нашей Центральной полиции по хозяйственной части, – поспешил вмешаться Маклуски, – Насколько нам известно, он никогда не рисовал никаких картин…
Новоприбывшие повернули головы на звук его голоса и наконец обратили внимание на присутствие в комнате двоих посторонних лиц.
– Знакомьтесь: «Доблестные» Доддс и Маклуски, прототипы моих знаменитых сержантов! – Браун сделал широкий жест рукой в сторону детективов, словно дрессировщик, представляющий зрителям своих учёных слонов или обезьян; слово «доблестные» на сей раз было употреблено им в явно ироническом смысле, – В народе их называют «две квадратные головы»… В данном случае речь идёт о персонажах, а не о прототипах. Впрочем, к прототипам это прозвище подходит даже ещё лучше…
– Наши головы ничуть не более квадратны, чем ваши! – дал ему