Зигмунд Фрейд. Давид Мессер
всем своим плутовским видом показал, что он проглотил язык.
– Вы не против прогуляться? – предложил ему Дэвид.
– Почему бы и нет! – озорно согласился тот.
Кокаин
– Я всегда хотел жить здесь… в этом городе… Я полюбил его с первого взгляда… – трогательно поведал Зигмунд, глядя через пассажирское окно на замаячивший по ту сторону Темзы Вестминстерский дворец. Словно высеченный из песочной глыбы, в отблеске вечерних фонарей, его стены казались безупречными в своей строгости и неприступности.
– Вы не находите его прекрасным? – обернувшись на Дэвида, с долей претензии спросил Зигмунд.
– Да… Пожалуй да, – неуверенно пролепетал тот, заворачивая на Вестминстерский мост. – Хотя мне наверно сложнее оценить. Я родился здесь и видел все это миллионы раз. Мне кажется, за повседневностью я, как и многие местные жители, перестал его замечать.
Будто оправдываясь, он пожал плечами. Зигмунд непонимающе хмыкнул и умиротворенно откинулся на подголовник сиденья, залюбовавшись видом приближающегося Биг Бена.
– Великое место разумной свободы… Героический английский пуританизм с благородной преданностью общественному благу, упрямством и обостренным чувством справедливости среди граждан… с огнем общего интереса, высоким представлением о жизни, которую следует прожить стойко, мужественно и почетно… – с торжественной гордостью заявил Зигмунд. Впечатленный такой пылкой речью, Дэвид пригнулся к рулю и сквозь лобовое стекло пригляделся к башне Елизаветы, пытаясь новым и незамыленным взглядом уловить скрытый в ней образ.
– Мне кажется, что с тех пор тут мало что изменилось, – высказал предположение Зигмунд, поубавив в тональности патетичность.
– Да… Нет… – путано согласился Дэвид, не желая разочаровывать старика на ночь. – Разве что приезжих стало больше, – острожно добавил он.
– Я всегда завидовал моему старшему сводному брату Эммануилу в том, что он имел возможность уехать и жить в Англии и что его дети выросли в условиях, далеких от ежедневных репрессий, которым подвергались мы в Австрии, – не слыша Дэвида, погруженный в свои раздумья, продолжил Зигмунд.
– Знаете… в своих фантазиях я часто отождествлял себя с сыном Эммануила, – тихо признался он. – Ведь тогда бы мне не пришлось проходить столь трудный жизненный путь.
– Ну, может, тогда бы вы не стали тем, кем вы стали? – робко сказал Дэвид.
Зигмунд прислушался к его словам и величаво вдохнул полной грудью. Признав бесспорную правоту довода, он принялся молча рассматривать мелькающие за окном улицы, здания и толпы молодых, веселящихся людей, которыми буквально кишил центр Лондона.
– Как на счет прогуляться по парку? – спросил Дэвид своего именитого пассажира, притормозив у свободного парковочного пятачка на углу Грин-парк.
– Вполне, – узнав знакомые места, согласился Зигмунд.
Они вышли из машины и довольно переглянулись, ощутив, каким необычайно теплым был этот поздний весенний вечер.
– Зигмунд, извините! –