Пеликаны. Смертельный поединок. Анна Федотова
холод и боль. Вода из-под мшистого покрова пропитала одежду, и я даже лёжа ощутила всю её сырую тяжесть.
Ещё немного послушав ночную тишь, которую, впрочем, нельзя было назвать мёртвой, потому что то тут, то там что-то копошилось, шуршало пищало и фыркало, я, наконец, приподняла голову, всматриваясь вперёд сквозь ветки за кусты. Выждав с минуту, я оперлась на ушедших в мох и воду по самые запястья руках и села на колени, тут же заскулив от боли, как собака, словившая пинок.
Боль отдала в голову. Тьма перед глазами закружилась, меня затошнило, и, обхватив руками ногу, я повалилась на бок. Слёзы побежали, впитываясь в мох.
Почему всё так? Хотелось закричать, но я лишь молча скривила рот.
С самого начала мой побег не заладился. Это всё Нейт. Ненавижу тебя! Слышишь? Ненавижу!
Утро подступалось к Проклятому лесу осторожно. В вышине над верхушками пролегла серебристая полоса. Скоро мой секрет раскроется, а может, уже раскрылся. Если отец направит дружину, они, скорее всего, погонятся за мной на лошадях, а значит до леса им скакать меньше часа. Я шмыгнула носом, протёрла лицо ладонью и села, вытянув пораненную ногу. Привыкшие к темноте глаза, различили торчащую из-под рваных краёв штанины более светлую, чем ткань, кожу ноги, распоротую поперёк. Достав из мешка флягу, кусок чистой ткани, я полила рану водой и обмотала ногу поверх штанов. Засиживаться больше было нельзя. Ночь без сна и остановок – мой единственный шанс увеличить отрыв.
При каждом шаге, нога требовала прекратить ходьбу и лечь, но я, подобрав длинную крепкую ветку и втыкая её в мох перед собой, упорно двигалась вперёд. Прямо и прямо.
Каждый шорох за спиной побуждал меня застывать на месте и вслушиваться. Погоня могла меня настичь в любой момент, ведь я же не знала, когда обнаружат моё исчезновение. Это могло произойти как утром, так и ночью. В таком случае удача мне не светила.
Продвигалась я медленно. Слёзы прокладывали по щекам мокрые дорожки, боль не отпускала, и свыкнуться с ней не получалось. Тряпица пропиталась кровью, да ещё и неприятно тёрлась о рану, видимо мне не хватило сил примотать её как следует. Я сбросила её и втоптала в грязь, чтоб не попалась кому-нибудь на глаза, села на более или менее сухую кочку, достала чистую полоску ткани, глотнула из фляги, чуть полила на рану, сморщилась и наложила ткань, привязав её как можно туже, под ткань я подсунула ветки с двух сторон в надежде. Что они помогут держать ногу прямо и не сгибать её какое-то время, чтобы не натягивать повреждённую кожу и мышцы.
Идти стало ещё труднее, я хотела теперь только одного: избавиться от боли. Постоянные кочки, ямки, поваленные деревья и пеньки заставляли сгибать ногу, так что ветки пришлось вскоре вытащить и идти, превозмогая боль, однако долго так протянуть не получалось. Силы утекали. Я мало спала и давно не ела, но оторваться от погони нужно было сейчас. Остальное потом.
Я всё ещё боялась, что кочевники могли вернуться за мной. Неспроста же они так быстро ушли, отказавшись от мысли ловить меня во тьме. Им нужны были, как