Возрождение Феникса. Том 1. Григорий Володин
Футболки с принтами, джинсы слим, никак с ними не сочетающиеся. Да, есть несколько одежд от таких приличных домов моды, как Юшкины, Романюки, Гуччи, но сочетание цветов и покроев, мягко говоря, неудачное.
Останавливаю выбор на парадном костюме, который Арсений надевал всего пару раз. Все равно, кроме классики, ничего лучшего не найти. Только никаких галстуков, никаких пиджаков с шелковыми лацканами. Оставляю лишь черные брюки. Не на светский прием все-таки иду. Значит, белая рубашка с отложным воротником, а поверх коричневый кардиган. Оглядываю себя в зеркало. Более-менее, после ужина в таком виде можно и в город съездить прогуляться. Заодно и с девушками познакомиться… мда, гормоны, беда с вами. Хотя почему бы и нет? Лучше уж сразу разрядить молодой организм. Ладно, а что на ноги? Пускай остроносые туфли с коричневыми гамашами и серебряными кнопками.
Кто-то может подумать, что Фениксы слишком много внимания уделяют одежде. Нет, это не так. Просто мы посвящаем свое время абсолютно всему, ибо стремимся к совершенству. Сосуд не должен уступать в великолепии содержимому. Фениксы всегда носили самую эффектную и яркую броню, украшали свои белые латы золотыми гравировками и мраморной росписью. К парадным доспехам мы крепили раскрытые свитки с летописью наших подвигов.
В коридоре чуть ли не сталкиваюсь с рыжей Феней, несущей стопку чистых полотенец. Она восхищенно распахивает глаза:
– Барин, вы прямо как столичный франт. У вас что, сегодня свидание?
– Нет, если только ты не приглашаешь, – улыбаюсь девушке.
Ее щечки мило розовеют. Затем девушка скашивает взгляд и прячет лицо за стопкой полотенец.
– Жестоко вы шутите, Арсений Всеволодович, – обиженно выговаривает мне.
Я качаю головой.
– Нет, Федора Александровна, жестоко – это считать меня неискренним шутником, – не остаюсь в долгу и обхожу опешившую девушку по кругу.
Уже на лестнице слышу, как сзади шушукается подоспевшая к подруге Дося:
– Видела его глаза? Золотыми больше не делались?
– Не делались, – вздыхает расстроенная Феня. – Только язык сделался.
– Язык? Золотым?
– Острым.
В столовой за накрытым столом уже расположилась мама в домашнем платье. Возле Елизаветы застыл стоя Тимофей. Оба хмурые. На столе, возле тарелки с варениками, лежит переносной телефон. Я бросаю взгляд на еще светящийся дисплей. Звонок завершился пять минут назад. Номер неизвестен. В свою очередь слуга и сударыня осматривают мой импозантный вид, но ничего не говорят по этому поводу. Лишь только Тимофей хмыкает:
– Сеня, ты как чувствовал, что надо собираться, – затем внезапно подмигивает. – Или к той окольцованной навострил лыжи?
– Окольцованной? – пугается мама. – То есть, к замужней женщине? Сеня, не смей! Тебе же только-только стукнуло шестнадцать! Не надо губить свою честь!
– Не пугайтесь, Елизавета Юрьевна, – Тимофей спешит успокоить госпожу. – Ничего такого. Просто у той девушки кольцо в носу. Со стразами. Это нынче модно.
– А! –